Это был секрет, который знали все, кроме Плам.
Так что стоило Лулу увидеть эту фотографию с Джилли, как она тут же поняла, что Джим направляется из Портсмута вовсе не для того, чтобы помочь Плам.
Лулу позвонила в Хэмпширский художественный колледж и попросила позвать к телефону Джима. Ей сказали, что у Джима в этот день нет занятий, поэтому он не появлялся в колледже. К этому секретарша добавила:
— Я уже проверяла это после звонка Плам Рассел. Ясно, что Джим солгал Плам, и это усилило подозрения Лулу.
Плам перешла на шепот, чтобы ее не услышали полицейские на переднем сиденье патрульной машины:
— А как вышло, что меня спасло подразделение по борьбе с наркотиками? Лулу смутилась.
— Я не знала, с каким подразделением ты имеешь дело. И даже если бы выяснила, то не смогла бы толком объяснить им причины своей тревоги. Все это было бы страшно долго. А тут я быстро убедила копов, что тебе грозит серьезная опасность, что тебя уже, возможно, застрелили, разрезали на мелкие кусочки, аккуратно уложили в чемодан и сдали в бюро находок на вокзале Паддингтон.
Лулу довольно посмеивалась.
— Я наплела им такого, что они, как известно, не могли не оторвать свои задницы от кресел и бросились спасать тебя. Я сказала, что ты была толкачом, направлявшимся на встречу с поставщиком наркотиков, что у тебя можно доставать все, что угодно, — кокаин, «экстази», крэк, «кислоту», смэк, — но ты мне больше не даешь в долг… Я всячески старалась показать, что действую из мести, и это, должно быть, сработало, потому что они спросили, готова ли я отправиться с ними для опознания.
Детектив на переднем сиденье повернулся к ним и усмехнулся:
— Она говорила очень убедительно, миссис Рассел. Настолько убедительно, что вам светило четырнадцать лет тюрьмы — максимальное наказание по уголовному законодательству за обладание наркотиками категории «А» с целью их распространения.
— Спасибо, что выручила меня, Лулу. — Плам обняла ее за плечи и привлекла к себе. На ее пальце сверкнул бриллиант. Не убирая руки с плеч подруги, Плам сняла его с пальца.
— Дай мне твою руку.
Она положила кольцо в ладонь Лулу и сжала ее.
— Это поможет тебе расплатиться за дом, Лулу. Лулу, не дыша, смотрела на подругу.
— О господи… Я не могу… нет… могу… ты не представляешь, что это значит для меня, Плам.
— Знаю. Свободу, — твердо сказала Плам. — У меня достаточно бриллиантов. Они доставляют много беспокойства и требуют больших расходов на страхование. Они вызывают зависть, порождают насилие и привлекают грабителей. Вложенный в них капитал не приносит процентов. Через пять минут после того, как за них уплачено, они теряют половину своей ценности. Я буду рада, если эта безделица поможет тебе оплатить твою закладную, Лулу.
Лулу надела кольцо на свой тонкий палец.
— Я не могу поверить в это! Я уже потеряла всякую надежду, что когда-нибудь избавлюсь от этой проклятой закладной, Бен до сих пор использует ее, чтобы на все мои просьбы отвечать мне «нет». — Она пошевелила пальцами, бриллиант засиял всеми цветами радуги. — Не возражаешь, если я поношу его несколько дней, прежде чем продать? Просто так, потешиться…
Воскресенье, 14 июня 1992 года
Плам посетила Джима в полицейском участке и нашла его раскаявшимся и прозревшим. Утром следующего дня он должен был предстать перед судом по обвинению в подделке и причинении телесных повреждений.
Заботясь о сыновьях, она пыталась убедить полицию снять с него обвинение в причинении ей телесных повреждений, но ей отказали в этом.
— Мы же видим, какие синяки у вас на шее, — сказал инспектор. — Мы застали его в момент совершения преступления и не можем закрыть глаза на то, что он пытался задушить вас.
Если бы они с Джимом все еще состояли в браке, это было бы квалифицировано как семейная ссора и не подлежало преследованию по закону. Из-за этого обвинения полиция не допустила ее в камеру. Общение с Джимом ей разрешили лишь через зарешеченное окно на высоте человеческого роста. Джим лежал одетый на резиновом матраце, расстеленном на жестко закрепленной лавке во всю длину камеры. В конце камеры находился открытый унитаз. Небольшое окошко под потолком было забрано толстой решеткой.
— Спасибо за то, что пыталась снять с меня хоть одно обвинение, — сказал он.
— Не стоит. Мы также пытались добиться, чтобы тебя выпустили под залог.
— Мне жаль детей. Думаю, меня выгонят из колледжа. — Джим знал, что впереди его ждет тюрьма и что жене с детьми стыдно за него. Разговаривать он не хотел.
Перед тем как уйти, Плам спросила, действительно ли он звонил ей только для того, чтобы поговорить о летнем отпуске. Она только сейчас вспомнила, что необычность его голоса заставила ее еще тогда заподозрить что-то неладное.
— Мне позвонила твоя мамаша и сообщила кое-что полезное, в кои-то веки раз, — печально улыбнулся Джим. — Она сказала, что ты в отчаянии, потому что на тебя напала Дженни, из-за того, что ты нашла ее поддельные натюрморты. И я тут же позвонил тебе, чтобы выяснить, что же случилось на самом деле.
С оранжевым шарфом на шее, в желтом хлопчатобумажном платье и сандалиях на толстой пробковой подошве, тихо ступая по линолеуму, Плам вошла в госпитальную палату Дженни и застыла на пороге, увидев сплошь забинтованную и заключенную в гипс фигуру, глаза которой смотрели на нее с осуждением и без намека на какое бы то ни было раскаяние.
— Ты понимаешь, конечно, что теперь меня ждет тюрьма, — прошипела Дженни, — спасибо тебе.
— А на что ты рассчитывала?
— Надеюсь, ты также понимаешь, что по твоей вине в тюрьме оказался Джим. Как это воспримут твои дети?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142