Плам поразилась силе и решительности этого слабого создания, просуществовавшего на свете всего несколько минут. Когда его маленькая ручонка с идеальными ноготками — более крохотными, чем у любой из кукол, — уперлась в ее грудь, она почувствовала, что сейчас взорвется от радости. Они с сыном полюбили, приняли и доверились друг другу с первого взгляда. Странно, но теперь, когда Тоби покинул ее чрево, она чувствовала себя более слившейся, соединенной с ним навеки.
Джим, напротив, с самого начала почувствовал себя покинутым. Атмосфера на Мэйфекин-роуд еще более накалялась, когда там появлялись подруги Плам. За глаза Джим называл Дженни «охотницей за мужиками», а про Пулу говорил, что у нее «словесный понос».
Завоевав приз лучшего первокурсника и потеряв невинность с профессором истории искусств, Дженни училась теперь на втором курсе. Лулу с триумфом влетела на первый курс, выкинув трюк со сбором благотворительных средств, в костюме амазонки она въехала по широкой лестнице колледжа верхом на белом коне. Правда, затем перепуганная лошадь наотрез отказалась спускаться вниз по лестнице, и, для того чтобы вернуть дрожавшее животное назад на мостовую, потребовалось вызвать пожарную команду с канатами, группу горных спасателей и дрессировщика из Петерефилда.
Накануне Рождества 1972 года, после того как Лулу с Дженни провели у них воскресный день, играя с живой куклой по имени Тоби, Джим с треском захлопнул за ними дверь и заявил, что в следующий раз, когда они появятся, он уйдет.
— Как можно находиться дома, когда здесь постоянно сшиваются эти хихикающие девицы?
— С ними мне не так одиноко! — выкрикнула Плам. — К тому же я не жалуюсь на твоих друзей и даже на ту сучку, что звонит тебе дважды за ночь. — Плам не осмелилась бы кричать, если бы дома был отец, но этим вечером они впервые остались одни.
— А-а, Джилли Томпсон, — усмехнулся Джим. — Она с первого курса, как и твоя болтливая Лулу. Помогает мне организовывать выступление против сокращения расходов на культуру и, конечно же, без ума от меня. Ревнуешь?
Довольный тем, что наконец-то спровоцировал Плам на скандал, Джим вдруг захотел ее. Он схватил Плам за талию и повалил в любимое кресло отца. Сдернул с нее свитер и припал к ее белому телу. Такого желания он не ощущал в себе уже несколько месяцев и, едва сдерживаясь, целовал ее груди.
Они оба услышали крик в детской, за которым последовала целая серия ругательств.
Полуголая Плам пробормотала:
— Он еще не должен был проголодаться… — Она выскочила из его объятий и, бросившись в детскую, налетела в проходе на отца. Они не слышали, как он открыл своим ключом входную дверь. Футбольный матч был отложен из-за дождя.
На следующий день, когда Плам спросила Лулу о Джилли Томпсон, та смущенно отвела глаза в сторону и после некоторых колебаний сказала:
— Выглядит, как всякая другая немытая и нечесаная студентка из тех развязных левых активисток, которые протестуют от имени рабочих, но сами никогда не утруждают себя работой.
— Но она хоть миловидная?
— Нет! — искренне ответила Лулу. — Одутловатое лицо, мешки под глазами, длинные черные космы. Тут нечего беспокоиться.
Джим вновь оказался в центре столь необходимого ему внимания, с удвоенной энергией занявшись политическими делами в колледже. Он был вне себя от злости, когда его не избрали президентом студенческого союза. Новый президент оказался ужасно непокладистым, рычал на студентов и говорил им, что они ослы. Это приводило их в восторг. Джим никогда не спорил с большинством и не отстаивал свои убеждения. Он жаждал признания, но никогда не шел на риск ради этого.
В сентябре 1973 года, окончив курс, Джим поступил в двухгодичную аспирантуру при Королевском колледже искусства в Лондоне, что давало ему возможность стать магистром искусств. Дорога занимала всего полтора часа, и он планировал проводить уик-энды дома. Однако, оказавшись там, он немедленно стал участвовать в выступлениях протеста в связи с гибелью чилийского президента Альенде — первого в мире демократически избранного марксистского главы государства, убитого в ходе военного переворота. Так что в первом семестре Джиму не часто приходилось бывать в Портсмуте.
Семейная жизнь стала понемногу разваливаться. Мистер Филлипс уже не был столь дружелюбен с Джимом. Одна лишь миссис Филлипс продолжала упорно не замечать надвигающегося разрыва, уповая на судьбу, как было принято среди людей ее поколения. Она стремилась видеть во всем только хорошее, но это означало, что она закрывала глаза на странное поведение, сомнения и беспокойство тех, кого любила. Словом, помощи от нее было мало.
Защищая Джима, миссис Филлипс говорила, что он относится к такому типу людей, которых душит семейная жизнь и которым нужен простор. Она успокаивала себя тем, что отсутствие Джима в доме заставит Плам с головой окунуться и материнские заботы. Жаль только, что при первом же удобном случае она бежит в этот сарай к своим картинам. Взрослой женщине следовало бы оставить детские забавы.
Накануне Рождества, после короткой близости в постели, Плам неуверенно сообщила Джиму о том, что она опять беременна.
Он подскочил и щелкнул выключателем.
— Но ты же все время принимаешь эти таблетки!
— Очевидно, случился какой-то просчет.
— Очевидно. Подозреваю, что ты хочешь сохранить ребенка, иначе бы ты не стала сообщать мне об этом.
— Как это было бы прекрасно иметь троих погодков, тебе не кажется, Джим?
Он отодвинулся от нее и задумался: «Пусть имеет. Может быть, тогда она отстанет от меня».
Чувствуя себя разочарованной и одинокой, Плам выключила лампу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142