— Этот Брак пойдет с молотка в среду, — сообщила девушка в бесконечно высоких красных сапогах. — И наверняка по самой дорогой цене.
— Он очень хорош, — согласилась Плам. — А кто владелец?
— Анонимный. Он заинтересовал вас? Хотите посмотреть каталог?
Взяв предложенный каталог, Плам спросила между прочим:
— А что продает мсье Степман?
— Набросок Аугустуса Джона. Просто прелесть. Его сейчас фотографируют в нашей студии. Мсье впервые продает у нас. Он наш новый клиент.
— Как вы думаете, почему он продает здесь, а не в Лондоне?
Девушка пожала плечами.
— Ему рекомендовал нас другой англичанин, который давно уже продает картины здесь. Может быть, вы знаете мсье Боумана?
— Даже очень хорошо.
Ничего больше разузнать не удалось. Не удалось также взглянуть и на набросок Джона. Как только взгляд девушки в красных сапогах стал настороженно-подозрительным, Плам ретировалась.
Медленно возвращаясь к своей машине, она недоумевала, зачем Дугласу Боуману нужно скрывать свое имя, продавая картины. Может быть, для того, чтобы не платить налоги с прибылей? Может быть, Чарли вез картины своего отца, когда Лео заметил его на пароме? Тогда в этом нет ничего сомнительного, и она может вычеркнуть Чарли из списка подозреваемых.
Но это не объясняет странного поведения Ричарда Степмана по пути из Лондона в Париж.
Интересно, а действительно ли это набросок Джона?
Через полчаса Плам стояла на улице Якоба, перед входом в галерею Монфьюма, собираясь с духом, прежде чем войти. По ее просьбе шофер поинтересовался по телефону, когда мсье Монфьюма сможет поговорить с покупательницей из Англии. Ему ответили, что он будет только к концу дня.
Наконец она сказала себе, что если станет медлить, то, чего доброго, не успеет закончить свои дела до возвращения Монфьюма. Она вошла, и в нос ей снова ударил запах вощеных полов, и опять прозвучала трель старомодного колокольчика на двери. Из глубины зала к ней опять вышел молодой светловолосый продавец с добродушным лицом. Узнав Плам, он расплылся в улыбке, демонстрировавшей готовность отложить все дела ради того, чтобы прийти на помощь другому человеку.
— Оценил ли ваш муж тот старинный сосуд?
— Он был просто в восторге от него, — улыбнулась Плам тому, что почти не покривила душой. — Но на этот раз мне нужен подарок для моей тети. — Она не успеет навестить тетю Гарриет из-за того, что та весь день проведет в Сорбонне, но может устроить ей сюрприз с доставкой.
Когда молодой человек упаковывал желтую чашку с блюдцем из Лиможа, Плам сказала:
— У моей подруги возникло сомнение в отношении купленной у вас картины. Когда я смогу увидеть мсье Монфьюма?
Продавец замер с зеленой лентой в руках.
— Сомнение? Какого рода сомнение? Мсье Монфьюма будет здесь после ленча. Картинами у нас занимается только он.
Плам показала ему диапозитив картины леди Бингер, и продавец вспомнил:
— А-а, Босхарт. Эта картина интересовала вас и в прошлый раз, не так ли?
— Да. Она попала к вам от мсье Тонона. Вы не могли бы дать мне его адрес?
На простоватом лице молодого продавца появилось сомнение.
— Мне не полагается рассказывать о наших источниках, как вы понимаете… — Вид у него стал совершенно растерянным.
— А зачем вам это знать? — раздался голос за спиной у Плам, которая не слышала звона колокольчика. Она резко обернулась и сразу поняла, что перед ней мсье Монфьюма. Маленькие острые глазки сверлили ее через стекла очков. Красное, как помидор, лицо обрамляли редкие седые волосы.
— Я… э… Я хотела, — сбивчиво начала она, злясь, что ее застали врасплох. — На этой картине изображен тюльпан, которого не существовало в то время, когда она была написана.
— А какое отношение эта картина имеет к вам?
— Леди Бингер, ее нынешняя владелица, хочет знать причину такой несуразности. Профессор Инид Соумз из Британского института изобразительных искусств просила меня помочь ей разобраться в этом. Нам известно, что приобрели эту картину у мсье Тонона, поэтому я хочу поговорить с ним.
Монфьюма засунул руки в карманы своего пальто с собольим воротником и уставился на Плам.
— Так или иначе, но это еще не рекомендации. И я не вижу тут оснований для того, чтобы обсуждать свои дела с незнакомой дамой. — Он говорил медленно, выдерживая паузы между предложениями и ясно давая понять, что не потерпит, чтобы его прерывали. — Я не волен говорить о своих поставщиках и не имею такого желания, мадам. Рекомендую вам ознакомиться с нашими условиями продажи. Полагаю, это не уголовное дело?
Плам отрицательно покачала головой, и мсье Монфьюма прямо на глазах расслабился.
— Скорее всего, картина, как и большинство полотен такой давности, подвергалась реставрации, и это вполне может объяснить появление такого тюльпана, разве нет?.. Всего доброго, мадам.
Вернувшись в свою арендованную машину, Плам осознала, что опять оказалась в тупике. Тонон — не слишком редкое имя во Франции, и ее шофер уже обзвонил всех Тононов в Париже, которые были указаны в телефонном справочнике, но так и не нашел среди них ни одного художника или торговца картинами. Он мог быть где угодно — во Франции, в Бельгии, Люксембурге или в Швейцарии, или еще где-нибудь: в наши дни люди переезжают с места на место и вовсе не обязательно проводят всю жизнь там, где родились. Так что мсье Тонон может находиться в любом месте земного шара.
Суббота, 28 марта 1992 года
Через пять дней после своей поездки в Париж Плам в заляпанном краской летном комбинезоне цвета хаки сидела, скрестив ноги, на полу в своей студии и наливала чай Дженни и Лулу, которая привезла с собой Вольфа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142