Элла старалась, чтобы актеры играли не как актеры, а как люди, открывающие для себя мир заново. "Представьте себе, - часто говорила она, - вы слишком долго были отрезаны от людей и всего мира, вы вы-шли к ним, и у вас закружилась голова от восторга, все равно от чего от случайного взгляда, от внезапного дождя..."
Элла глубоко вздохнула. Она понимала, что постепенно вокруг нее сгущается какая-то странная атмосфера. Это были пока неопределенные мысли, знаки, предчувствия. Но интуиция почти никогда не обманывала ее. Надо было что-то делать. Элла положила книгу обратно в ящик и задвинула его. Она внимательно рассматривала свои ногти, когда в дверь постучались.
- Ой, я думала, ты уже ушла. Ну, садись, кофе будешь?
Когда за женщиной закрылась дверь, Элла все так же, как и до ее прихода, пристально рассматривала свои темно-вишневые ногти.
Это был ее самый близкий и преданный человек. Она знала эту женщину давно, еще с детских лет. Их связывало очень многое... И неожиданно на Эллу нахлынули воспоминания.
Белый корпус санатория скрывался в густой зелени парка. Примерно в пятидесяти метрах от него располагался небольшой флигель, построенный два года назад и поэтично названный "Морской верандой". К нему вела узкая дорожка, усыпанная мелким гравием. Большой куст алых роз взгромоздился сбоку на ступеньки входа.
- Сколько раз можно говорить, чтобы пересадили этот куст, - пожилая медсестра, приходившая во флигель по утрам, каждый раз громко высказывала это замечание вслух. Действительно, куст причинял заметное неудобство. Он цеплялся шипами за одежду, царапал обнаженные руки и плечи. - И куда смотрит садовник? - обратилась она к двум девочкам, смущенно толкавшим друг друга локтями. - А вы что здесь делаете? - спросила она их и, повернувшись спиной, достала из кармана халата ключи, прикрепленные к большой золотистой булавке. Белый халат исчез за дверью, а девочки так и стояли перед кустом, не решаясь ступить дальше.
- Интересно, он скоро выйдет? - та, которая была постарше, держала в руках маленькую сумочку, расшитую ярким бисером.
- Наверное, вот-вот...
Ночью шел дождь, и куст роз был словно покрыт вуалью из серебристых капель. Старшая наклонилась над розой, оторвала один лепесток и приложила его к разгоряченному лбу.
- Слышишь, кто-то идет.
Они замерли - на пороге появился тот, кого они ждали. Немолодой человек в мешковатом белом костюме и серой шляпе, из-под которой виднелись большие роговые очки.
- А... вы... тут. - Он скользнул по ним рассеянным взглядом и хотел шагнуть мимо, но старшая преградила ему дорогу.
- Это вам, подарок, - она бережно вынула из сумки чайку, сделанную из мельчайших ракушек. Птица отливала светлым перламутром, клюв ее был черным, а грудка и крылья - розовыми.
- Разве чайки бывают такими?- казалось, человек искренне удивился подарку.
- Бывают, - младшая смотрела на него большими карими глазами, - на рассвете, рано-рано утром.
- Ну, возможно. Правда, в это время я еще сплю. - И человек улыбнулся им. Он уже повернулся к девочкам боком, когда почувствовал на своем локте прикосновение детской руки.
- А можно прийти к вам на сеанс? - Голос старшей звучал просто умоляюще.
- Конечно, - он опять удивился, - конечно, я приглашаю всех, приходите.
- Нет, вы понимаете, - девочка сложила руки на груди, - я хочу, чтобы вы ПОЗАНИМАЛИСЬ СО МНОЙ ОДНИ. Я чувствую, что я... не такая, как все...
Вторая молча закивала.
- Что ты имеешь в виду? - человек украдкой посмотрел на часы.
- Ну, я умею угадывать события, иногда могу сказать, где находятся потерянные вещи.
- Да, да, - вторая девочка поднялась на две ступеньки выше и теперь находилась где-то на уровне его груди, - у меня недавно пропала брошь, она не выговаривала букву "р", и поэтому слово "брошь" у нее получилось округло-мягким, - и она, - девочка кивнула в сторону подруги, представляете, - тут кареглазая всплеснула руками, - сказала, что брошь находится за домом, где-то в траве.
- Ну хорошо, - на секунду мужчина прикрыл глаза, - в пять приходите сюда, вдвоем, - и он подмигнул кареглазой, восхищенно смотревшей на него.
Об этом человеке в их городе давно ходили легенды. Почти каждое лето он приезжал сюда отдыхать в санаторий. Одновременно он давал сеансы, которые многие называли шарлатанством, пока сами не убеждались в обратном и не становились преданными поклонниками этого волшебника.
Казалось, для него не существовало никаких препятствий. Он читал человеческие мысли и желания с той легкостью, с какой опытный музыкант пробегает по нотам, увиденным впервые. Даже фотография была для него не просто кусочком картона. Она повествовала ему о человеке, бывшем в этот момент за сотни километров отсюда, яснее, чем мог бы рассказать он сам, если бы находился рядом.
Особенно девочкам нравилась одна красивая история, которую они рассказывали друг другу почему-то шепотом и оглядываясь по сторонам.
...Это было давно, когда маг был молодым и волосы у него были не седые, а иссиня-черные, длинные до плеч. Он напоминал странствующего художника: бледное лицо, пронзительный взгляд, черный костюм и широкая черная накидка. Он жил тогда в Польше. Многие сиятельные вельможи обращались к нему с просьбами. Обратился однажды и один из влиятельнейших людей Речи Посполитой - граф Чарторыский. Он хотел, чтобы молодой волшебник нашел внезапно пропавшую фамильную драгоценность - бриллиантовую брошь, переходящую из поколения в поколение. Все попытки отыскать ее ни к чему не привели.
Вместе с графом они решили выдать его за художника, приехавшего поработать в замок, и уже на другой день после приезда он приступил к "выбору натуры".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80