- Я же говорю - забирать театральные костюмы или что-то в этом роде.
Алексей закрыл книгу.
- Иди на кухню, я сейчас.
Он пришел через минуту.
- Оказывается, сын Гурдиной - Рудик, она сама мне только что сказала, и еще, оказывается, он же - убийца.
- Почему ты так решила?
- Вот из этого дневника. - Катя достала из сумки темно-синюю тетрадь и протянула ее Алексею: - Читай на последней странице.
- Да... как все... неожиданно.
- Вот и нашли загадочного "театрального убийцу", - Катя нервно водила пальцем по столу.
- Да, да... - Алексей выглядел непривычно рассеянным.
- Я даже и не представляла, что это Рудик, ни на одну секунду...
- А кого ты представляла - Лилию Георгиевну, Рубальского?
- В общем, ты прав. - Катя запустила руки в свою шевелюру. - Постой, но кто же тогда убил Миронову?
- Я тоже об этом только что подумал, - Алексей говорил тихим, чуть ли не извиняющимся тоном.
- Это два разных убийства.
- Но тогда получается, что второй убийца еще разгуливает непойманным. А потом, ты уверена, Катюша, что эта авария не была подстроена?
Катя ахнула.
- О чем ты, Алексей? Кем? Если он - убийца, то...
- Ты же только что высказала это предположение - РАЗНЫЕ убийства, значит, второй и убрал Рудика, возможно, они были сообщниками.
- Ну хорошо, - согласилась Катя, - положим, это действительно так, но скажи мне, пожалуйста, какой мотив у второго преступления? Зачем убрали Миронову, а еще раньше - Касьянникова?
- Насчет этого ты абсолютно права.
- Ты знаешь, Алексей, я все думаю, почему Гурдина. - Раздался стук в дверь. - Иди открой.
- Катя, выйди сюда, - крикнул Алексей из прихожей. - Тут из "Гербалайфа" пришли.
В коридоре стояла женщина лет пятидесяти в белой панаме и с тетрадкой в руках.
- Мы проводим анкетирование по вопросу здорового питания. Мы ходим по домам и опрашиваем жильцов. Вас я знаю, - обратилась она к Алексею, - а вот вас, милая девушка...
И тут Катя привела почтенную сотрудницу международной организации в немалое изумление. Она прислонилась к дверному косяку и стала медленно сползать на пол.
- Вам плохо? - женщина участливо приблизилась к ней.
- Алексей, - прошептала Катя, - я сейчас вспомнила странную вещь.
Сотрудница "Гербалайфа" с благожелательной улыбкой смотрела на Катю.
- Ну, помнишь, я тебе неоднократно рассказывала, как в тот вечер, когда произошло убийство, все актеры сгрудились вокруг убитого...
- Да, помню.
- Я потом спрашивала их, знали ли они убитого, ну, может, это был постоянный посетитель театра. И все они ответили отрицательно. Так вот, единственным человеком, кто не видел убитого, была ГУРДИНА. Она даже не взглянула на него.
- Ну и что?
- А то, вот представь: убивают человека, да еще в твоем театре, неужели ты бы не подошел посмотреть, хотя бы из чистого любопытства, а вдруг этот человек тебе знаком, может, он заядлый театрал... Или ты его просто мельком видел, тем более это творческие люди, с хорошей памятью. Гурдина не подошла, потому что она ЗНАЛА убитого. И ей незачем было подходить, она знала, КТО убит. Гурдина и была тем человеком, с которым он должен был встретиться. И, возможно, этот человек представлял для нее угрозу. Рудик мог подслушать, как она делилась своими опасениями с той же Линой Юрьевной, я думаю, она в курсе всего...
- Катя, - Алексей схватил ее за руку, - это просто гениально! Теперь все соединяется в единую цепочку.
Представительница "Гербалайфа" уже давно переминалась с ноги на ногу, бросая быстрые взгляды то на Катю, то на Алексея.
- Может, вы заполните анкеты, и я пойду!
- Какие анкеты? - в один голос воскликнули они.
- Сейчас заполним, а что писать? Я возьму ручку, - засуетился Алексей. - Катя, принеси табуретку из кухни. - Они вдруг воспылали дружной любовью к разносчице анкет. - А вы чаю не хотите? - спросил Алексей.
Сняв панаму, женщина обмахивалась ею, пока Катя с Алексеем мучительно вспоминали, какому продукту и в каких количествах они отдавали предпочтение в последние шесть месяцев.
***
Катя свалила покупки в угол и поставила на плиту чайник. Пока он закипал, она аккуратно распаковывала коробки и рассматривала свои приобретения. "Ну, не знаю, понравится ли матери на день рождения этот голубой халат, надо было посоветоваться прежде, а то вдруг скажет - цвет не тот или длина; шейный платочек очень красив, сочетается с моим синим пальто, здесь я не промахнулась; вот на эту стенку в кухню подойдет расписная английская тарелка, а то голая стена, как-то неуютно... это для чая фарфоровая коробочка... так, что дальше... красивые с тисненым рисунком и резьбой дверные ручки, соберусь же я когда-нибудь сделать ремонт!"
Новая штора в ванную, блеск для губ... набор итальянского мыла... И наконец, на свет божий был извлечен маленький, но очень дорогой импортный торт "Венсенский лес" - трюфеля со сливками. Катя не удержалась, настроение было подавленное, и она подумала, что сладкое ее немного утешит. "Сама себя не побалуешь - никто не побалует!" - пришло ей в голову известное изречение, когда она стояла перед витриной кондитерской. Вроде, все покупки. Ах, вот еще забавная игрушка, лохматик на веревочке. "Эй, здравствуй!" - дернула его Катя.
Как все неожиданно кончилось. Бедный Рудик! Катя не могла отделаться от мысли, что он все-таки не настоящий убийца: он не хотел убивать, просто испугался за мать и вмешался. Это было убийство как бы в целях защиты. Так обычно мать дерется за своего детеныша, только здесь они поменялись ролями.
Алексей взял у Кати дневник Рудика. "Про-штудирую", - лаконично бросил он, провожая ее до лифта.
Катя прочитала этот дневник залпом, сидя на скамейке в московском дворике, неподалеку от театра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80