Предвижу одну сложность. В чем, г
осподин министр. Но кому-то же придется следить за этими перемещениями, н
адо же будет где-то подобрать персонал, а я не уверен, что мы сможем рассчи
тывать на волонтеров. Вряд ли это потребуется. Поясните. В том случае, если
кто-то из инфицированных ослепнет, а это естественным порядком рано или
поздно произойдет, мы можем быть совершенно уверены, что его покуда еще з
рячие товарищи в тот же миг выставят его вон. Вы правы. Точно так же они не в
пустят к себе слепца, если тому вдруг вздумается сменить место. Да, я вижу,
вы глубоко проработали вопрос. Благодарю, господин министр, значит, можн
о приступать. Действуйте, даю вам полный карт-бланш.
Комитет взялся за дело рьяно и ретиво. Еще до в
ечера собраны были все слепцы, о коих имелись сведения, а также и известно
е количество лиц, находившихся с ними в контакте, по крайней мере тех, кого
удалось выявить и задержать в ходе стремительно проведенного розыска, в
первую очередь среди родственников и сослуживцев людей, изолированных
по причине потери зрения. Первыми в здание пустующей психушки доставили
доктора с женой. У ворот, которые приоткрылись ровно настолько, чтобы мож
но было пройти, и тотчас задвинулись, стояли часовые. Перилами или поручн
ями служила толстая веревка, натянутая от ворот до главного входа. Прими
те чуть вправо, там будет веревка, возьмитесь за нее и следуйте вперед, там
будут ступеньки, числом шесть, объявил сержант, подниметесь по ним, войде
те, внутри веревка раздваивается налево-направо, так вот вам, внимание, на
право. Жена несла чемодан и вела доктора в ближайшую ко входу палату, длин
ную как старинный лазарет, с двумя рядами железных коек, некогда крашенн
ых пепельно-серой краской, ныне во многих местах облупившейся. Такого же
цвета были простыни, одеяла, наволочки. Жена прошла вглубь, посадила докт
ора на кровать, сказала: Никуда не уходи, пойду посмотрю, куда мы попали. Па
латы, длинные, узкие, извилистые коридоры, кабинеты, в прежние времена пре
дназначавшиеся, должно быть, для врачей, убогие и грязные уборные, кухня, о
ткуда еще не выветрился запах скверной казенной еды, просторная столова
я с цинковыми столами, три клетушки, где стены метра на два в высоту были о
биты толстым слоем войлока, а выше Ц пробкой. За домом Ц задний двор, чах
лая рощица неухоженных, с ободранной корой, деревьев. Повсюду валялся му
сор. Жена доктора вернулась в дом. В полуоткрытом шкафу обнаружила смири
тельные рубашки. Когда подошла к мужу, тот спросил: Ты поняла, куда нас при
везли, и она, ответив: Нет, хотела было добавить: В сумасшедший дом, но докто
р опередил ее: Ты не ослепла, я не допущу, чтобы ты оставалась здесь. Да, ты п
рав, я не слепая. Я потребую, чтобы тебя отпустили домой, объясню, что ты обм
анула их, чтобы не разлучаться со мной. Не трудись, отсюда тебя не услышат,
а и услышат Ц не послушают. Но ведь ты зрячая. Это пока, скорей всего я тоже
ослепну через несколько дней или через минугу. Прошу тебя, уходи. Не наста
ивай, тем более что солдаты, вероятней всего, не дадут мне даже ногу постав
ить на ступеньку. Я же не могу тебя принудить. Ну, конечно же, милый мой, коне
чно, не можешь, я останусь и буду помогать тебе и тем, кого еще привезут сюд
а, только не говори им, что я вижу. Кого привезут. Но ты ведь не думаешь, что м
ы здесь будем единственными. Это безумие. Вот мы с тобой и сидим в сумасшед
шем доме.
Остальных слепцов доставили всех вместе. Взяли их дома, одного за другим:
и автомобилиста, ставшего самой первой жертвой, и вора, угнавшего у него м
ашину, и девицу в темных очках, и косоглазого мальчика, ах, впрочем, нет, мал
ьчика забрали из больницы, куда отвезла его мать. А саму ее не взяли: хитро
умия, которым наделена была жена доктора, не хватило, чтобы заявить, будто
она тоже слепая, была она существом простодушным, неспособным лгать даже
ради собственного блага. Они вошли в палату, спотыкаясь, ощупывая воздух
перед собой, ибо путеводной веревки здесь не было, и учиться приходилось
на собственных ошибках, то есть ушибах, косоглазый мальчуган хныкал, зва
л мать, и девушка в темных очках, взявшаяся утешать его: Не плачь, не плачь, и
дет, идет твоя мама, благодаря этим самым очкам могла бы с одинаковым успе
хом оЦ или поЦ казаться как слепой, так и зрячей, потому что остальные вп
устую водили невидящими очами из стороны в сторону, а она, повторяя: Идет,
идет твоя мама, словно бы и вправду прозревала в дверях мать, по которой та
к отчаянно тосковал мальчик. Жена доктора шепнула ему на ухо: Их четверо, д
вое мужчин, девушка и ребенок. Как выглядят мужчины, вполголоса спросил д
октор. Жена описала, и: Этого не знаю, а второй, судя по всему, тот самый, что б
ыл у меня на приеме. У мальчика левый глаз косит, а девушка в темных очках, о
чень хорошенькая. Обоих я смотрел накануне. Слепцы, отыскивая место, где м
огли бы чувствовать себя в безопасности, производили много шума и потому
не слышали этого краткого разговора и думали, наверно, что все здесь Ц та
кие же, как они, зрение же утратили слишком недавно, чтобы изощрилась у них
сверх нормы способность различать звуки. Наконец, словно разом придя к в
ыводу, что от добра добра не ищут, каждый из них сел на ту кровать, на котору
ю наткнулся, причем мужчины оказались ближайшими соседями, хоть и не под
озревали об этом. Девушка продолжала тихонько утешать мальчика: Не плачь
, вот увидишь, скоро придет твоя мама. В наступившей после этого тишине нео
жиданно донесшийся из глубины палаты голос жены доктора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108