Жена доктора напоила
молоком раненого, но его вырвало. Таксист заявил, что молоко не любит, спр
осил, нет ли кофе. Одни после завтрака снова улеглись на кровати, первый сл
епец повел жену показывать, где тут что, и они были единственными, кто поки
нул палату. Аптекарь, спросив разрешения, подсел к доктору и осведомился,
какого тот мнения относительно постигшей их всех болезни. Не уверен, что
мы имеем дело с болезнью в полном смысле слова, для начала уточнил доктор
и в сильно упрощенном и сокращенном виде пересказал все, что успел вычит
ать в книгах до того, как ослеп. Таксист, отделенный от беседующих несколь
кими койками, с интересом прислушивался к беседе и, когда доклад был окон
чен, сказал: А я так думаю, вся штука в том, что забились каналы, ведущие от г
лаз к мозгам. Болван, негодующе буркнул себе под нос фармацевт. Не исключе
но, невольно улыбнулся доктор, может, так оно и есть, ведь глаза это не боле
е чем линзы, объективы, видит-то на самом деле мозг, образ появляется, как н
а киноленте, и если перекрыть доступ, то и в самом деле. Ну да, это же вроде к
арбюратора: не поступит туда бензин, значит, мотор не заведется и машина н
е поедет. Видите, как нее просто, сказал доктор фармацевту. А сколько, по-ва
шему, доктор, мы тут еше пробудем, спросила горничная. По крайней мере, пок
а не прозреем. А когда это будет. Честно говоря, не думаю, что у кого-нибудь
есть ответ на ваш вопрос. Но все-таки это временно или навсегда. Дорого бы
я дал, чтобы узнать это. Горничная вздохнула и, помолчав минуту, сказала: А
еще мне хотелось бы понять, что все же стряслось с той девушкой. С какой де
вушкой, спросил аптекарь. Да из отеля, ох, ну я и перепугалась, вхожу, а она с
тоит посреди номера в чем мать родила, из всей одежды только темные очки н
а носу, и орет как резаная, что ослепла, я так полагаю, она меня и заразила. Ж
ена доктора взглянула и увидела, как вышеупомянутая девушка медленно и с
ловно бы невзначай сняла темные очки и спрятала их под подушку, при этом с
прашивая косоглазого мальчика: Хочешь еще галету. И впервые за все время,
проведенное тут, жена доктора, испытав такое чувство, как будто наблюдае
т в микроскоп за шевелением каких-то существ, которые даже не подозреваю
т о ее присутствии, сочла это непристойным, недостойным: Я не имею права см
отреть на тех, кто не может посмотреть на меня, подумала она. Дрожащей руко
й девушка закапала свои капли. Всегда можно сказать, что это вовсе и не сле
зы текут у нее из глаз.
Когда спустя несколько часов громкоговорит
ель объявил, что можно забрать привезенный обед, первый слепец и таксист
вызвались идти добровольцами на дело, для которого, в сущности говоря, зр
ение не очень-то и нужно, достаточно осязания. Коробки стояли довольно да
леко от двери из коридора в вестибюль, и, чтобы отыскать их, пришлось опуст
иться на четвереньки, да при этом левой, вытянутой вперед рукой шарить по
полу, а правой отвести роль и функцию третьей лапы, вернуться же без особы
х затруднений в палату удалось потому лишь, что жена доктора осуществила
давно пришедшую ей в голову идею и, разорвав простыню на полосы, смастери
ла из них нечто вроде веревки, один конец которой намертво крепится к руч
ке двери в палату, другой же будет обвязываться вокруг лодыжки того, кто с
наряжается в поход за пропитанием. Посланные ушли, а пришли с тарелками и
ложками, хотя продовольствия по-прежнему было на пятерых, что, по всей вер
оятности, объясняется тем, что начальник караула о появлении в левом кры
ле еще шестерых слепцов не знал по той простой причине, что когда стоишь з
а воротами, то, как ни всматривайся, едва ли разглядишь издали и в полутемн
ом вестибюле какие-то перемещения. Таксист предложил сходить да объясни
ть, что, мол, еды не хватает, причем отправился один, отказавшись от спутни
ков, и: Эй, нас не пятеро, а одиннадцать, крикнул солдатам, а тот же самый сер
жант ответил ему из-за ворот: Гуляй пока на просторе, скоро тесновато буде
т, тоном, который таксисту, судя по словам, сказанным по возвращении в пала
ту: Похоже, он издевался надо мной, показаля оскорбительным. Раздали порц
ии поровну, поделив каждую пополам, так что вышло десять, ибо раненый по-п
режнему отказывался от еды и только просил: Пить, ради бога, во рту пересох
ло. Кожа на лице у него чуть не трескалась от жара. Время от времени, словно
не в силах больше терпеть прикосновение и тяжесть одеяла, он выпрастывал
из-под него ногу, но тотчас снова прятал, потому что в палате было холодно,
и продолжались эти эволюции на протяжении многих часов. Через правильны
е промежутки времени он постанывал и вдруг издавал задавленный всхлип, к
ак если бы постоянная, ровно пульсирующая боль усиливалась до такой степ
ени, что он не успевал приготовиться к ней, ухватить ее и удержать в предел
ах терпимого.
Ближе к вечеру пришли еще трое изгнанных из левого крыла. Жена доктора то
тчас узнала регистраторшу, записывавшую пациентов у офтальмолога, а с не
ю были мужчина, с которым девушка в темных очках имела свидание в отеле, и
тот грубый полицейский, который доставил ее домой. Только они успели доб
раться до коек и рассесться, причем регистраторша заливалась слезами, а
двое других хранили оторопелое молчание и словно бы не вполне сознавали
, что же с ними случилось, как внезапно с улицы донесся многоголосый запол
ошный крик, прорезаемый ревом команд. Слепые выжидательно повернули гол
овы к двери. Они ничего не могли видеть, но знали, что должно произойти. Жен
а доктора, сидя рядом с мужем на кровати, шепнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108