Какое-то время казалось, что военное счастье перешло на зараженных,
и не столько потому даже, что те были сильны, а главное Ц зрячи, а просто сл
епцы, обнаружив, что противоположный вход свободен, вышли из соприкоснов
ения с противником, как сказал бы сержант на занятиях по основам тактики.
Впрочем, недолги были радости защитников. Из правого флигеля стали крича
ть, что мест больше нет и все палаты переполнены, и в это же время снаружи п
однаперли снова, да с такой силой, что выбили пробку, которая закупоривал
а главный вход, и слепцы, во множестве заполнявшие двор, прорвались в вест
ибюль, оказавшись наконец в стенах и под кровом учреждения, где им, как бы
там ни грозились солдаты, предстояло жить. В результате этих двух практи
чески одновременных перемещений снова вскипела схватка у дверей в левы
й флигель, снова посыпались удары, раздались бранные клики, и, как будто эт
ого мало, несколько слепцов, с боем пробившихся к выходу во внутренний дв
ор, шарахнулись назад, крича, что там мертвецы лежат. Сами понимаете, какая
началась паника. Итак, они устремились обратно, вопя: Там мертвецы лежат,
там мертвецы лежат, беспрестанно и так отчаянно, словно им самим в ближай
шие же минуты предстояло лечь бездыханными с ними рядом, и в тот же миг зак
рутился в вестибюле яростный человеческий смерч, а потом вся эта плотно
утрамбованная масса, неожиданно, словно по какому-то внезапному наитию,
изменила направление, ринулась в левое крыло, сметная все на своем пути, и
прорвала оборону зараженных, из которых одни, кстати сказать, перешли уж
е в иной разряд, а другие в ужасе бросились врассыпную, все еще пытаясь убе
жать от злой своей участи. Напрасно. Один за другим слепли они, одному за д
ругим в глаза вливалась молочно-белая мерзость, заполняя сиянием своим
коридоры, палаты и весь мир. Снаружи, равно как и в вестибюле и во дворе, бро
дили в растерянности избитые, истоптанные слепцы, и большую их часть сос
тавляли старики, женщины и дети, существа, которые уже или еще не способны
защищаться, и просто чудо, что не прибавилось многих других мертвецов к т
ем, что ожидали погребения во внутреннем дворе. На земле помимо разнообр
азной обувки, утерявшей ноги своих хозяев, разбросаны были чемоданы, бау
лы, корзинки, последнее достояние каждого, ныне уже безвозвратно утрачен
ное, ибо поди-ка скажи-ка нашедшему, что, мол, это не твое.
С заднего двора вернулся в вестибюль старик с черной повязкой на глазу. В
ещей у него при себе то ли вообще не было, то ли они потерялись в толкотне и
давке. Это он первым обнаружил мертвецов, однако крик поднимать не стал. П
риткнулся рядом с ними, возле них, в ожидании, когда восторжествуют мир и с
покойствие. Продлилось его ожидание не менее часа. Теперь пришел его чер
ед искать себе прибежище. Медленно, выставив вперед руки, следует он свои
м путем. Вот нащупал дверь в первую палату правого крыла, услышал доносящ
иеся оттуда голоса и спросил: Коечки свободной у вас не найдется ли.

В появлении такого множества слепцов было, по крайней мере, одно преимущ
ество. Нет, даже два, и первое относилось, так сказать, к области психологи
и, ибо, согласитесь, есть разница между тем, чтобы ежеминутно ждать появле
ния новых жильцов, и тем, чтобы, увидев наконец, что помещение заполнилось
до отказа, обрести возможность установить с соседями отношения прочные,
длительные, не прерываемые, не в пример тому, как случалось до сих пор, при
бытиями новых партий, заставлявшими нас постоянно восстанавливать кан
алы коммуникаций. Второе же преимущество лежит в сфере практической, оно
прямо, просто и существенно, потому что власти, как военные, так и граждан
ские, поняли, что одно дело кормить-поить два-три десятка человек, более и
ли менее покладистых, более или менее склонных уже в силу своей малочисл
енности смиренно, кротко и покорно терпеть регулярные задержки или сбои
в доставке продуктов, и совсем-совсем другое Ц внезапно взвалить на себ
я бремя многообразной ответственности по прокорму двухсот сорока особ
ей разного пола, вида, рода, нрава, происхождения, фасона и покроя. Двухсот
сорока, прошу заметить, но это ведь только так говорится, что двухсот соро
ка, ибо еще человек двадцать слепцов остались без места и спят на полу. Во
всяком случае, накормить тридцать ртов тем, что и десяти бы в обрез хватил
о, и распределить между двумястами сорока едоками продовольствие, предн
азначенное для двухсот сорока едоков, Ц совсем не одно и то же. Разница, к
азалось бы, чисто количественная. Ан нет, возросшее ли чувство ответстве
нности или Ц и не надо, ох, не надо сбрасывать это со счетов Ц страх перед
возможными беспорядками предопределило перемену поведения и заставил
о власти доставлять еду вовремя и в должном количестве. Само собой разум
еется, после во всех отношениях плачевных и прискорбных событий, свидете
лями коих нам пришлось стать, обустройство стольких слепцов не пройдет г
ладко, будут и сучки, и задоринки, ибо достаточно вспомнить, что среди них
много бывших насельников левого крыла, прежде зрячих, а ныне нет, разлуче
нных семей, матерей, потерявших своих детей, достаточно послушать, как ст
онут и кряхтят пострадавшие в свалке, да не один раз пострадавшие, а дважд
ы или трижды, достаточно посмотреть, как ищут они милые сердцу вещички, ищ
ут и не находят, и, короче говоря, тумбой каменной надо быть, чтобы позабыт
ь, словно ничего и не было, все эти совсем недавние горести и тягости. При в
сем при том сообщение, что кушать, так сказать, подано, всем пролилось баль
замом на душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108