И объявил старик с черной повязкой, чт
о отныне будет слушать свое радио сам, один, под одеялом, а если услышит чт
о-нибудь интересное, расскажет всем. Девушка в темных очках просила, прав
да, дать ей послушать музыку, ну хоть немножко, просто чтоб не забыть, на чт
о это похоже, однако старик остался неумолим и сказал, что гораздо важней
знать, что происходит в мире, а если кому нужна музыка, то пусть слушает ее
в собственной своей голове, ибо зачем-то ведь дана человеку память. Прав,
прав был старик с черной повязкой, ибо музыка, звучавшая из приемника, цар
апала душу, как способно царапать только тяжкое, постыдное воспоминание
, и потому в ожидании выпуска новостей он уменьшал звук до предела. Потом п
рибавлял немного, навострял ухо, чтобы не пропустить ни слова. А уж потом с
воими словами пересказывал услышанное ближайшим соседям, а те Ц своим,
и так вот медленно, от кровати к кровати, обходили новости палату, неизбеж
но искажаясь от передачи к передаче, потому что важность сообщений подче
ркивалась или затушевывалась в зависимости от того, насколько оптимист
ично был настроен каждый из этих живых трансляторов. И продолжалось так
до тех пор, пока однажды не смолкли слова и старик с черной повязкой не обн
аружил, что сказать ему нечего. Но не потому, что сели наконец батарейки ил
и испортилось что-то в приемнике, нет, опыт прожитой жизни, да и не только е
го собственной, с исчерпывающей полнотой показал, что над временем никто
не властен, машинки этой хватит ненадолго, и кто-то должен наконец замолч
ать прежде, чем смолкнет она. Весь день, первый день, прожитый под пятой зл
одеев, старик с черной повязкой на глазу принимал и передавал новости, па
собственному разумению опровергая бодрую брехню официальных прогнозо
в и сообщений, и вот сейчас, к ночи, высунув наконец голову из-под одеяла, пр
ислушивался к хрипам, в которые из-за слабого электропитания превращалс
я голос диктора, как вдруг голос этот сорвался на крик: Я ослеп, сменившийс
я тяжелым ударом по микрофону, чередой неразборчивых звуков, нечленораз
дельных восклицаний и наконец глухой тишиной. Единственная станция, кот
орую здесь, в клинике, мог утлыми своими силами уловить приемник, замолча
ла. Но еще долго старик с черной повязкой прижимал ухо к безмолвной короб
очке, словно ожидая, что голос вернется и выпуск продолжится. Впрочем, он д
огадывался, он знал наверное, что не будет этого. Белая болезнь поразила н
е одного лишь диктора. Как пламя, бегущее по запальному шнуру, стремитель
но и неуклонно настигала она одного за другим всех, кто был в студии. Тогда
старик с черной повязкой швырнул приемник об пол. Если бы, почуяв утаенны
е драгоценности, явились сюда злодеи, то нашли бы здесь подтверждение то
му, что совершенно правильно сделали, не включив портативные транзистор
ы в список ценных вещей. Старик с черной повязкой натянул на голову одеял
о, чтобы поплакать без помехи.
Залитая грязновато-желтым светом слабых лампочек палата постепенно по
гружалась в глубокий сон, чему весьма способствовала кормежка, отныне пр
оисходящая трижды в день, что раньше бывало далеко не всегда, чтобы не ска
зать Ц только изредка. Вели так и дальше пойдет, придем мы в очередной раз
к выводу, что и в самом злом зле, как искру Ц в золе, возможно отыскать толи
ку добра, достаточную, чтобы сносить эти тяготы и беды, по отношению же к т
екущей ситуации это означает, что, вопреки первым тревожным предчувстви
ям, концентрация продовольствия в одних руках с последующим его распред
елением опять же из одного источника имеет и свои положительные стороны
, что бы там ни твердили неисправимые идеалисты, которые по-прежнему пред
почли бы бороться за жизнь сами, собственными средствами, даже если в рез
ультате такого упорства им и придется посидеть не жрамши. Не обременяя с
ебя раздумьями о том, что ждет их завтра, не утруждая себя напоминанием о т
ом, что кто вперед платит, тому не катит, а кто платит вперед, тому не прет, б
ольшинство обитателей всех палат крепко уснуло. А меньшинство, отчаявши
сь найти достойный выход из этого постыдного положения, тоже мало-помал
у засыпает, взлелеяв перед сном надежду на пришествие светлого будущего
, где житься будет не вольнее, так хоть сытнее. И в первой палате правого кр
ыла бессонной оставалась только жена доктора. Лежа на койке, она вспомин
ала слова мужа о том, как ему вдруг показалось, что среди слепых злодеев ес
ть один зрячий и его со временем могут использовать как соглядатая и лаз
утчика. Забавно, что больше они на эту тему не говорили, словно доктору и в
голову не пришло, что собственная его жена тоже пока еще не утратила зрен
ия. Вспомнила об этом она сама, но промолчала, не захотела произносить оче
видное: То, чего он не сможет, смогу я. Что именно, спросил бы доктор, притвор
яясь, что не понял. И теперь, уставившись на висящие над головой ножницы, ж
ена доктора сама себя спрашивала: Что толку от того, что я вижу. Толк в том, ч
то познала ужас, который никогда прежде не смогла бы даже вообразить, тол
к в том, что желала ослепнуть, вот и все. Она осторожно приподнялась в кров
ати, села. Через проход спали девушка в темных очках и косоглазый мальчуг
ан. Заметила, что койки их стоят очень близко одна к другой, наверняка это
девушка в темных очках придвинула их вплотную, чтобы оказаться рядом с м
альчиком, если надо будет утешить его, утереть ему слезы, пролитые по исче
знувшей матери. Как же я-то не сообразила сдвинуть кровати, подумала она,
мы спали бы вместе, и я не боялась бы постоянно, что он свалится во сне, взгл
янула на мужа, который спал тяжелым сном человека, умученного вконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108