Умерла, повторила она. Как, спросил доктор, но жена не
ответила ему, потому что вопрос мог означать лишь то, что вроде бы и значил
: Как она умерла, но мог быть и обрывком другого: Как вы перенесли все это, и
ни на тот ни на другой ответа не имеется, умерла, вот и все, и не важно, как и о
тчего, глупо спрашивать, от чего умер человек, с течением времени причина
забывается, остается одно только слово: Умерла, и шесть женщин вернулись
не такими, как уходили отсюда, а слова, которые они могли произнести еще вч
ера, сегодня уже не выговорить, что же до иных слов, есть на свете такое, что
ими вообще не выразить, так оно и называется, только так и никак иначе. Иди
те за едой, сказала жена доктора. Случай, судьба, удел, доля или как там еще н
азывается то, что носит столько имен, состоит, конечно, из одной лишь ирони
и, а иначе как еще объяснить, что именно законным мужьям двух тутошних жен
щин было поручено от имени первой палаты ходить за продуктами в те време
на, когда никому и в кошмарном сне бы не приснилось, что придется за эти пр
одукты платить тем, чем было только что заплачено. Почему же не выделили д
ля этой цели мужчин свободных, холостых, не обязанных защищать свою супр
ужескую честь, но нет, выпал жребий им, а им, без сомнения, не хочется сейчас
переживать этот стыд, этот срам и протягивать руку за милостыней к подон
кам, изнасиловавшим их жен. И первый слепец так и сказал, этими самыми слов
ами: Я не пойду, пусть еще кто-нибудь сходит. А я пойду, сказал доктор. Я с вам
и, сказал старик с черной повязкой. Там, конечно, не очень много, но смотрит
е, не тяжело ли вам будет нести. Пропитание себе дотащить сил хватит, своя
ноша, известно, не тянет. Но тянет чужая, и как еще тянет. Жаловаться не прих
одится, потому что за мою долю расплатились другие, и сполна.
Представим себе, да нет, не этот диалог, он уже остался позади, представим
себе тех двоих, которые вели его, они сейчас стоят лицом к лицу, словно вид
ят друг друга, что в данном случае вполне возможно, если память каждого из
них сумела вытянуть из сияющей белизны окружающего мира сначала шевеля
щиеся, произносящие эти слова губы, а потом, наподобие медленного излуче
ния, идущего из этого центра, проступят и остальные черты этих лиц, одно ст
арческое, другое еще вроде бы нет, и не надо называть слепым того, кто еще с
пособен видеть хоть так. Когда они вышли из палаты, отправившись за сдой, о
плаченной ценой позора, как тогда еще с негодованием выразился первый сл
епец, жена доктора сказала остальным женщинам: Побудьте здесь, я скоро. Чт
о ей нужно, она знала, не знала только, где это взять. А нужна ей была какая-н
ибудь емкость, ведро или что-то вроде, чтобы наполнить его водой, пусть во
нючей, пусть протухшей, и обмыть тело той, которая не спала по ночам, смыть
собственную ее кровь и разнообразные чужие выделения, чтобы в землю оно
легло чистым, если еще имеет хоть малейший смысл говорить о телесной чис
тоте оказавшихся в этом бедламе, ну а в смысле чистоты душевной до них, как
известно, не досягнет никто.
На длинных столах в обеденной зале лежали слепцы. Из незакрытого крана б
ежала в заваленную мусором раковину тоненькая струйка воды. Жена доктор
а оглянулась по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего и ничего не н
ашла. Кто-то из слепцов почувствовал ее присутствие, спросил: Кто здесь. О
на не ответила, зная, что радушный прием ей не окажут, не скажут: Нужна вода,
так возьми, пожалуйста, а если это, чтобы покойницу обмыть, бери, сколько н
адо. На полу валялись пластиковые мешки, в которых доставлялась еда, и был
и среди них большие, подходящего размера. Рваные, наверно, но если сунуть о
дин в другой, а другой в третий, воды прольется немного. Она действовала ст
ремительно, потому что слепцы уже слезали со столов, окликая: Кто здесь, кт
о здесь, и встревожились еще сильней, когда услышали шум льющейся воды, дв
инулись на этот звук, и жене доктора пришлось перегородить им путь столо
м, а потом она снова взялась за мешки, в отчаянии рванула кран, и еле-еле до
этого текшая вода вдруг ударила, будто вырвавшись наконец на волю, мощно
й струей, хлынула потоком, окатила ее с ног до головы. Слепцы оробели, попя
тились, подумав, что, наверно, трубы прорвало, и получили еще больше основа
ний для такого предположения, когда вода стала подступать к ногам, ибо кт
о же мог подумать, что некто вторгшийся сюда открыл кран, и тут жена доктор
а поняла, что такую тяжесть не удержит. Туго закрутила горловину мешка, вз
валила его на спину и выбежала, уж как смогла, прочь.
Когда доктор и старик с черной повязкой вошли в палату, неся кормежку, они
не увидели, не могли увидеть семь голых женщин, из них одна, та, которая не с
пала по ночам, лежала на своей кровати, такая чистая, какой, наверно, никог
да в жизни не была, а другая по очереди омывала тела своих подруг и потом
Ц свое собственное.

На четвертый день бандиты появились снова. Они шли призвать к уплате нат
урального налога вторую палату, но задержались на минуточку у двери перв
ой, чтобы осведомиться, оправились ли тамошние женщины от последствий ве
селой ночки: Веселая была ночка, воскликнул, облизываясь, один, и другой по
дтвердил: Каждая из этих семи стоит двух, одна, правда, подкачала, совсем л
едащая была, но за компанию и она сошла, так что повезло вам, мужики, с сосед
ками, цените свое везение, если можете, конечно. Лучше бы не могли, возрази
л первый, нам больше достанется. Из глубины отозвалась жена доктора: Нас у
же не семь. Одна сбежала, что ли, с хохотом осведомился тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108