Руки, одежда были в крови, и измученное тело вдруг уведомило
, что она стала старой: Стала старой, стала убийцей, подумала жена доктора,
хоть и знала, что надо будет Ц снова убьет. А когда будет надо, спросила он
а себя, медленно шагая к вестибюлю, и сама же себе ответила: Когда будет ум
ирать то, что покуда еще живо. Покачала головой, подумала: А это что значит,
слова, слова, ничего больше. Вокруг по-прежнему никого не было. Она подошл
а к двери, выглянула. Между прутьев решетки смутно виднелась фигура часо
вого. Там еще есть люди, и они еще видят. Вздрогнула от шагов за спиной, поду
мала: Они, и стремительно обернулась, занося для удара ножницы. Но увидела
мужа. Возвращавшиеся во вторую палату прокричали по дороге о том, что слу
чилось в левом флигеле, и что какая-то женщина зарезала главаря, и подняла
сь стрельба, и доктор не спросил, что за женщина, потому что и так знал, это н
е какая-то, а его женщина, та, которая сказала косоглазому мальчику, что по
том дорасскажет сказку, а сейчас-то что с нею сталось, где она, может быть, л
ежит мертвая. Я здесь, произнесла она, подошла к нему и припала и даже не за
метила, что пачкает его кровью, а может, и заметила, но решила, что это не важ
но, ибо до этого дня они все делили поровну. Что там было, говорят, убили ког
о-то, спросил доктор. Убили, я убила. Почему. Кому-то надо было это сделать, а
больше никого не нашлось. А что теперь. А теперь мы свободны, они знают, что
их ждет, если вздумают еще раз попользоваться нами. Но ведь это значит, буд
ет война. Слепые всегда на войне, всегда были и будут. И ты снова будешь уби
вать. Да, если придется, от этой слепоты я не вылечусь. А что с продовольств
ием. Теперь мы снова будем забирать его, вряд ли те осмелятся прийти сюда,
по крайней мере еще несколько дней будут бояться, что с ними произойдет т
о же, что и с их главным, что им тоже воткнут в горло ножницы. Мы с самого нач
ала, еще когда они предъявили первые требования, не сумели оказать им соп
ротивления. Нет, не сумели, мы испугались, а страх Ц плохой советчик, ну а т
еперь пойдем, надо будет на всякий случай забаррикадировать дверь, крова
тями перегородим, как те делали, а если придется поспать на полу, то ничего
страшного, это лучше, чем умереть с голоду.
Однако в ближайшие дни слепцы стали спрашивать себя и друг друга, а не при
дется ли и в самом деле готовиться к голодной смерти. Поначалу не удивлял
ись, что продуктов не несут, привыкли к задержкам и перебоям, так уж повело
сь с самого начала, бандиты из третьей были правы, говоря, что военные иног
да запаздывают, хоть тотчас, извращая свою правоту, глумливо добавляли, ч
то вот потому-то и придется урезать пайки, такая уж тягостная обязанност
ь выпадает на долю тех, кто правит. На третьи сутки, когда в палатах не оста
лось в буквальном смысле ни корочки, ни крошки съестного, жена доктора и с
ней еще несколько человек вышли во двор и спросили: Э-эй, что там с продукт
ами-то, а, нас уже два дня не кормят. Сержант, уже, разумеется, не тот и не этот
, а совсем другой, из-за ограды ответил, что армия тут ни при чем, армия хлеб
ни у кого не отбивает, потому что воинская честь не позволяет, а если еды н
ет, так это потому, что нет еды, а вы все ни с места, еще шаг, и знаете, что буде
т, приказ остается прежним. После полученных разъяснений слепцы вернули
сь в палаты и повели такие речи: Что же мы делать-то будем, если и сегодня не
привезут еды. Может, завтра привезут. Или послезавтра. Или когда мы и поше
велиться не сможем. Надо выйти и потребовать. Выйти-то можно, дойти нельзя
. Эх, были б мы зрячими. Были б мы зрячими, не влипли бы в это дерьмо. Может, нам
потому не дают еды, что им самим не хватает. Ну да, кого же тут еще кормить, к
огда самому в обрез. Ну, когда у них припасы истощатся, мы уже все загнемся.
Так что же делать-то. Они сидели на полу, кружком, более или менее правильн
ым, в желтоватом свете единственной на весь вестибюль лампы, доктор и жен
а доктора, старик с черной повязкой, среди прочих мужчин и женщин, которых
было примерно по двое-трое из каждой палаты, как левого крыла, так и право
го, и, как уж повелось в этом мире слепых, случилось то, что и должно было, ко
гда один из них высказался гак: А я считаю, что мы никогда бы не оказались в
такой ситуации, если бы не убили этого, из третьей палаты, ну, вожака, тоже м
не трагедия, ну, давали бы женщины этим бандитам дважды в месяц, то есть я х
очу сказать, давали им возможность удовлетворять свои надобности, испол
нять закон природы. Кто-то счел эту реплику забавной, кто-то выдавил из се
бя деланный смешок, но голос протеста, если он и был, ни заглушило бурчание
в пустом желудке, а говоривший продолжал: И очень бы хотелось знать, кто в
се-таки совершил это убийство, женщины клянутся и божатся, что они тут ни
при чем. Нет, я считаю, мы просто обязаны свершить правосудие и выдать им у
бийцу. Поди узнай, кто это. Да, так и скажем им, что вот, мол, вам тот, кого вы ищ
ете, а нам теперь дайте поесть. Поди найди его. Жена доктора поникла голово
й, подумала: Они правы, если кто-нибудь умрет с голоду, виновата буду я, но т
отчас вспыхнувший гнев прогнал это смиренное признание своей ответств
енности: Вот пусть они первыми и умрут, чтобы моя вина искупила их вину. И, п
одняв глаза, подумала: А если сказать им сейчас, что это я убила, неужели он
и меня отдадут в третью палату, зная, что Ц на верную смерть. От голода ли, п
отому ли, что эта мысль прельщала, как влечет и манит бездна у самых ног, в г
олове у нее вдруг помутилось, она всем телом подалась вперед и уже открыл
а рот, но в этот миг ее руку кто-то цепко взял, крепко сжал, и, оглянувшись, он
а увидела старика с черной повязкой, который молвил так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108