Надеюсь, что нет. Ну, что делать будем. Пойде
м туда, снова призвал старик с черной повязкой, сделаем то, что решили, на ч
то решились, иначе будем обречены на медленную смерть. Если пойдем, кое у к
ого смерть будет скорая, ответил первый слепец. Кто собирается умереть, т
от уже умер, только еще не знает об этом. О том, что мы умрем, нам известно со
дня рождения. И потому в определенном смысле можно считать, что мы все рож
даемся мертвенькими. Ну хватит воду в ступе толочь, высказалась девушка
в темных очках, одна я туда идти не могу, но если не прекратите свою словес
ную эквилибристику, лягу в постель и буду лежать, пока не умру. Умирает лиш
ь тот, чьи дни сочтены, сказал доктор, и больше никто, и, несколько возвысив
голос, добавил: Кто готов идти, пусть поднимет руку, вот что происходит с т
еми, кто ляпнет, не подумавши, какой смысл поднимать руки, если некому подс
читать их и сказать потом: Тринадцать, после чего можно будет с увереннос
тью ждать начала новой дискуссии, в ходе которой докажут, что с точки зрен
ия логики правильнее будет кому-нибудь одному примкнуть к добровольцам
или, наоборот, покинуть их ряды, чтобы не получилась чертова дюжина, ну а к
ому покидать, пусть решит жребий. Руки поднялись, но не слишком уверенно, и
в движении этом, то ли в преддверии явной опасности, маячившей впереди, то
ли ввиду явной нелепости отданного и полученного приказа, сквозили нере
шительность и сомнения. Доктор рассмеялся: Что за чушь я сморозил, давайт
е поступим иначе, кто не хочет или не может идти, пусть отойдет в сторону, а
с остальными мы выработаем план действий. Начались бормотания, вздохи, ш
арканья, и постепенно отделились от ядра слабые и робкие, и замысел докто
ра оказался столь же эффективен, сколь и великодушен, ибо так труднее буд
ет понять, кто был в рядах и покинул их. Жена доктора сочла оставшихся, и вы
шло их вместе с нею и мужем семнадцать душ. Первую палату правого крыла пр
едставляли старик с черной повязкой, девушка в темных очках, аптекарь, а в
се прочие добровольцы были исключительно мужчины из разных палат, если н
е считать, а почему бы, собственно, ее не считать, ту женщину, которая сказа
ла: Куда ты, туда и я, так вот, она тоже была здесь. Выстроились в проходе меж
ду кроватями, доктор пересчитал: Семнадцать, нас семнадцать. Маловато, ск
азал аптекарь, не справимся. Атаковать широким фронтом, если позволено м
не будет употребить военный термин, сказал старик с черной повязкой, в да
нном случае неразумно, нам надо ворваться в брешь не шире дверного проем
а, если нас будет больше, это только осложнит дело. Положат всех, согласилс
я кто-то, и все по виду остались наконец довольны своей малочисленностью.

Вооружились уже известными нам железными прутьями, выломанными из кров
атных спинок и могущими служить как рычагами, так и копьями, в зависимост
и от того, будут ли введены в действие саперы или штурмовые части. Старик с
черной повязкой, в молодости ознакомившийся, судя по всему, с кое-какими
началами тактического мастерства, напомнил о необходимости держаться
кучно, чувствовать локоть соседа и поворачиваться всем вместе, ибо это е
динственный способ не перебить своих, а также о том, что приступ должен пр
оисходить в совершенном молчании, что обеспечит эффект внезапности. И бо
сиком, добавил он. Как потом свои башмаки-то искать будем, возразил кто-то,
а кто-то еще ответил ему: Башмаки, что останутся после боя, в полном смысле
могут считаться башмаками покойника, с той лишь разницей, что ими будет к
ому воспользоваться. Что еще за башмаки покойника. Поговорка такая есть,
от башмаков покойника примерно столько же проку, сколько от козла молока
, то есть ноль. Это почему же. Потому что покойников хоронят в картонной об
увке, и считается, что прочнее им не надо, поскольку души, как известно, ног
ами не ходят. Да, вот еще что, прервал их старик с черной повязкой, шестеро и
з нас, те, кто духом пободрей, должны будут, ворвавшись, со всей силы оттолк
нуть кровати внутрь, чтобы дать войти остальным. Но тогда им придется бро
сить свое оружие. Не придется, наоборот, пригодится, как рычаг. Помолчал и
добавил довольно мрачно: Самое главное Ц держаться всем вместе, рассеем
ся Ц мы пропали. И мы тоже, сказала девушка в темных очках. Ты что же, тоже п
ойдешь, не надо бы. Это почему. Ты слишком молода. Здесь возраст не учитыва
ется, ни возраст, ни пол, так что не забывай про женщин. Я и не забываю, сказа
л старик с черной повязкой, причем так, словно эти его слова приплыли сюда
из какого-то совсем иного диалога, но зато следующие впрямую относились
к предстоящему им делу: Совсем даже не забываю и дорого бы дал, чтобы одна
из вас видела, что мы не видим, и вела нас куда надо, и направляла острие наш
их копий в горло врага так же верно, как это делала та женщина, никому из на
с не известная. Слишком много ты хочешь, один раз, как известно, не в счет, да
и потом, может быть, она лежит там мертвая, по крайней мере, о ней ничего бол
ьше не слышно, отозвалась жена доктора. Женщины воскресают друг в друге, ш
люхи Ц в порядочных, порядочные Ц в шлюхах, промолвила девушка в темных
очках. И после этих ее слов повисло долгое молчание, для женщин все уже был
о сказано, а мужчины знали, что как ни ищи нужные слова, все равно не найдеш
ь.
Двинулись цепочкой, имея во главе, как и было условлено, шестерых самыми к
репких, среди которых были доктор и аптекарь, за ними шли все остальные, не
ся свои железяки, этакие копейщики, изможденные и оборванные, и, когда про
ходили вестибюлем, кто-то выронил оружие из рук, и оно загрохотало о камен
ный пол не хуже пулеметной очереди, так что если бандиты услышали и понял
и, что это означает, мы погибли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108