Желтая. А-а. Косоглаз
ый мальчик задумался. Сейчас спросит, где моя мама, подумала жена доктора,
но ошиблась, мальчик сказал всего лишь, что очень хочет пить. Придется под
ождать до завтра, дома воды нет, и тут она вспомнила, что есть, есть литров п
ять или даже больше драгоценной жидкости, нетронутое, нерастраченное со
держимое унитазного бачка, и едва ли она хуже той, которой пользовались о
ни в карантине, потому что хуже просто не бывает. Слепая в темноте, пошла в
туалет, ощупью нашла и подняла крышку бачка, она не видела, есть ли там вод
а, но пальцы сказали, есть, взяла кружку, осторожно погрузила, бережно дост
ала, цивилизация сделала виток и припала к истокам. Когда вернулась в сто
ловую, все по-прежнему сидели на своих местах. Плошка освещала обративши
еся к ней лица и словно бы говорила: Я здесь, смотрите на меня, пользуйтесь
да помните, что это не навсегда. Жена доктора поднесла кружку к губам маль
чика, сказала: Вот тебе вода, пей, только медленно-медленно, мелкими глото
чками, наслаждайся вкусом, кружка воды Ц это чудо, и обращалась она не к н
ему и ни к кому другому, а просто сообщала миру о том, какое это чудо Ц круж
ка воды. Где ты ее раздобыла, спросил доктор, неужели дождевая, и добавил: А
помнишь, у нас оставался здоровенный баллон, и жена вскрикнула: Ну конечн
о, как же я могла забыть, один полупустой, а другой даже не успели еще откры
ть, какое счастье, подожди, не пей, это относилось к мальчику, сейчас мы все
выпьем чистой воды, поставлю самые лучшие бокалы, и мы будем пить из них чи
стую воду. Прихватив на этот раз плошку, она устремилась на кухню, вернула
сь с огромной пластиковой бутылью, и заключенная внутри драгоценность з
аиграла, заискрилась на свету. Водрузила ее на стол, принесла самые парад
ные, горного хрусталя, бокалы и медленно, будто священнодействуя, наполн
ила. Сказала: Давайте выпьем. Незрячие руки потянулись, нашли, подрагивая,
подняли. Давайте выпьем, повторила жена доктора. Плошка посреди стола бы
ла как солнце, окруженная сияющими звездами. Когда поставили бокалы, ока
залось, что девушка в темных очках и старик с черной повязкой плачут.
Ночь выдалась беспокойная. Сны, поначалу смутные и неясные, ходили от спя
щего к спящему, брали там, брали тут, приносили с собой новую память, новую
тайну, новое желание, и потому спящие вздыхали и бормотали: Это не мой сон,
а сон отвечал: Ты и сам еще не знаешь своих снов, и таким вот образом узнала
девушка в темных очках, кто же такой старик с черной повязкой, спавший в дв
ух шагах от нее, а он подумал, что знает теперь, кто она, всего лишь подумал,
потому что сны их еще не успели достичь той степени взаимности, чтобы ста
ть одинаковыми у обоих. Перед самым рассветом пошел дождь. Ветер швырнул
в стекла пригоршню капель, щелкнувших, как тысяча бичей. Жена доктора про
снулась, открыла и, пробормотав: Как льет, снова закрыла глаза, в спальне т
емно, можно спать дальше. Но проспала недолго, минуты не прошло, как она вс
кинулась с мыслью, что должна что-то сделать, только еще не понимала, что и
менно, однако дождь сказал: Вставай, ты же хотела меня, вот он я. И медленно,
чтобы не разбудить мужа, выбралась из спальни, пересекла столовую, окину
в беглым взглядом спавших на диванах, потом по коридору прошла на кухню, в
окна которой дождь из-за того, что ветер дул в эту сторону, лупил с особенн
ой силой. Рукавом наброшенного халата протерла запотевшее стекло, посмо
трела на улицу. Небо стало одной сплошной тучей, извергавшей из себя хлещ
ущие потоки. На балконе грудой лежали сброшенная одежда и пластиковый ме
шок с обувью, которую надо было отмыть. Отмыть. Вдруг отдернулась последн
яя завеса сна, вот что она хотела и должна была сделать. Открыла дверь, шаг
нула, и в тот же самый миг дождь окатил ее с ног до головы, словно она оказал
ась под водопадом. Вот и вода, подумала она. Вернулась на кухню и, стараясь
не шуметь, принялась собирать ведра, кастрюли, тазы все, во что можно было
бы собрать хоть малую толику этого дождя, который под напором ветра отве
сной, прогибающейся, колышущейся завесой протянулся от неба до земли, во
зил исполинской грохочущей метлой по крышам. Собрала, выволокла на балко
н, выставила в ряд у самых перил, вот тебе и вода, чтоб отмыть загаженную об
увь, выстирать грязную одежду. Лишь бы не стих, лишь бы лил еще, бормотала о
на, шаря на кухне в поисках мыла и порошка, щеток, всего, чем можно хоть немн
ожко, хоть чуточку убрать эту нестерпимую мерзость, облепившую душу. И те
ло, поправила она свою метафизическую мысль, но тотчас добавила: Это одно
и то же. И в тот же миг, повинуясь неизбежному выводу, гармонически сочетав
шему сказанное с подуманным, рывком содрала с себя мокрый халат и, голая, п
одставляя тело то ласкающим, то карающим струям, принялась отскребать от
грязи белье, одежду, обувь и одновременно Ц собственное тело. Из-за шума
хлещущей вокруг воды не сразу поняла, что уже не одна. В дверях появились д
евушка в темных очках и жена первого слепца, и неведомо, какие предчувств
ия, интуитивные прозрения, иначе именуемые наитием, какие внутренние гол
оса разбудили их, и в равной степени непонятно, как сумели они найти сюда д
орогу, но, впрочем, может, и не надо искать объяснений, принимаются любые д
огадки и гипотезы. Помогите мне, сказала жена доктора, наконец заметив их.
Но как, мы же не видим, сказала жена первого слепца. Прежде всего разденьте
сь, чем меньше придется потом сушить одежды, тем лучше. Но мы же не видим, по
вторила та. Не важно, сказала девушка в темных очках, сделаем, что можем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108