Обычная утренняя размолвка, обычное начало долгого дня, где не слишком много радостей, но и горя немного… Все обычно. Все, кроме того, что Ира вдруг огрызнулась.Раньше она выслушивала ее куда терпеливее.Татьяна резко повернулась в постели и села.Муж что-то простонал и тут же затих, плотнее вжавшись в подушку. Может, ему приснился третий, сокрушительный гол, уничтоживший все шансы «Манчестера» на победу. Она встала, не зажигая света, прошла на кухню. На холодильнике валялась пачка сигарет – семейная пачка. Курили в доме все, но понемногу, от случая к случаю.Ирина тоже – мать как-то застала ее на кухне с сигаретой, дочь пускала дым в приоткрытое окно.Ругать не было смысла, раз уж начала… С тех пор как и дочка начала курить, пачка разлеталась за неделю. А раньше ее хватало на полмесяца.Татьяна вытащила сигарету, взяла с плиты спички. Щелкнула выключателем телевизора, на экране засветилась цветная рамка. Переключила на другой канал – там уже шла какая-то утренняя передача.Шесть часов. Телефон работал. Молчание дочери ничем нельзя было объяснить. Она или не могла позвонить, или не хотела."Неужели из-за того, что я ей наговорила? – подумала женщина, чувствуя, как в груди снова поднимается холодный тошнотворный страх. – Но это же чепуха, она слыхала все это раз сто… И должна понимать, что я говорю не со зла, просто устаю на работе, переживаю за отца… Так выкладывается, бедняга, иногда кажется совсем старым, а ему всего сорок один… И сколько мы с ним уже не занимались любовью – я даже не помню… А как к нему подступишься, если у него даже глаза после ужина не открываются! Телевизор – и подушка. И все радости.И она все это понимает, даже без слов… Жалеет отца. Она ведь добрая девочка, в сущности…"Она раздавила сигарету в чугунной пепельнице-черепашке. Синева за окном становилась все более прозрачной, приобретала молочный оттенок.Вот-вот рассветет. Время до семи утра тянулось томительно долго. Она смотрела телевизор, слегка прибавив звук, включила светильник над столом, чтоб еще раз просмотреть записную книжку.В семь решилась придвинуть к себе телефон.Новым подружкам дочери – из института – она позвонила еще в первый же вечер. Те, с кем удалось поговорить, отвечали, что Ира на занятиях была. Больше никто ничего сказать не мог. Видимо, настоящих подруг среди них не было. Так, сокурсницы… А телефоны их появились на случай необходимости обменяться какой-то информацией о расписании, конспектами, билетами…Теперь она решила позвонить ее прежним, школьным друзьям. Кто знает, вдруг Ира всерьез обиделась на нее и решила на время поселиться у кого-то из близких подружек – так сказать, примерно наказать маму?Первый звонок – и весьма удачный. Трубку взяла Женя. Эта девочка сидела с Ириной за одной партой несколько лет подряд – они по-настоящему дружили.– Тетя Таня? – удивилась она. – Что случилось?– Извини, но Ира пропала, я просто не знаю, что делать, – без предисловий выпалила женщина.И случилось невероятное – она заплакала. Когда она в последний раз плакала – Татьяна даже вспомнить не могла. Иногда она хвасталась подругам, что стала «железной», но на самом деле это не очень ее радовало. Иногда так сладко поплакать…И вот она плакала, размашисто вытирая ладонью слезы, и каким-то слабым, неузнаваемым голосом рассказывала семнадцатилетней девчонке, как она настрадалась за эти два дня, как издергалась…– Уже двое суток, пойми, ее нет!Женя наконец решилась ее перебить:– Я ничего не знаю, тетя Таня… А… Она же учится где-то? Вы там были?– Нет, но звонила подружкам, те не знают ничего… Хотя в институте она была. А куда делась потом – никто не знает…Женя, видимо, не решалась ее утешать. Да и как тут утешишь? Таня вдруг представила себе девушку, как та выглядела накануне выпускного бала.Высокой, угловатой девушке очень шло коротенькое платье цвета чайной розы, с низким вырезом на спине. Женя сказала, что платье сшила портниха ее мамы, и пришлось выдержать целую битву из-за фасона… Татьяна похвалила платье. Она даже пошутила: не собирается ли девушка после школы стать фотомоделыо? Польщенная, Женя рассмеялась. Ее лицо – некрасивое, но очень нежное, будто покрытое персиковым пушком – покраснело.Эта девушка всегда казалась Татьяне несколько бесцветной – жидкие тусклые волосы, которые Женя тщетно пыталась уложить в прическу, бледно-серые глаза с короткими прямыми ресницами.Пухлый, бесформенный рот, как будто сложенный в испуганную улыбку. Но при этом Женя обладала своеобразным очарованием – очарованием юности, которое или исчезает бесследно, или, постепенно превращается в настоящую красоту. Что было суждено Жене, какой она стала за этот год – Татьяна не знала. Та перестала у них появляться – Ира просто забыла о ней после выпускного бала.– Тетя Таня, – нерешительно сказала девушка после паузы. – А вы не пробовали позвонить ее парню? – Последнее слово она выговорила с запинкой, как будто смутилась.Татьяна настороженно спросила:– Ты знаешь о нем?– Ну да. Мы встретились месяца два назад, на остановке, и Ира мне рассказала…– Нет, Леонид ничего не знает, – устало ответила Татьяна. Она вдруг поняла, что смертельно хочет спать. А поспать не было никакой надежды – нужно было готовить завтрак мужу, идти его будить, потом собираться на работу… И выглядеть не хуже обычного – ее личные беды никого на службе не касаются.– Леонид? – Женя произнесла это имя раздельно, по слогам. – Нет, она называла его…И неловкая пауза.Татьяна насторожилась:– Женя, что ты сказала? Это был другой парень, да?– Ну.., да…Татьяна узнавала ее обычную манеру – Женя всегда немного запиналась, когда речь заходила о щекотливых вещах, о парнях, например.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17