И она прекрасно знала, если девушку напугать, держаться слишком требовательно и строго. Женя вообще ничего не скажет – замкнется, уйдет в себя и замолчит.Дочь как-то призналась ей, что у подружки очень строгие родители. Скорее, даже суровые. Татьяна и сама несколько раз замечала синевато-желтые пятна на лице у Жени и даже спрашивала, откуда эти синяки. Женя смущенно отвечала, что ударилась во время урока физкультуры. О том, что на самом деле ее бил отец, рассказала дочь. С тех пор Татьяна очень жалела девушку, всегда, когда Женя приходила к ним, старалась ее подкормить, хотя та была не из нищей семьи, одевалась прилично и у нее всегда были карманные деньги. Однако таков уж был первый импульс – накормить несчастную девочку. Но уж если Женя замыкалась, расшевелить ее не могли никакие пироги и конфеты.– Женечка, – как можно ласковее и спокойнее произнесла Татьяна, стараясь совладать со своим волнением. – Я об этом парне ничего не знаю. Понимаешь, последнее время у нее был какой-то приятель, вроде бы как жених… Его зовут Леонид. А как звали того?– Я не знаю, – быстро ответила та.– Но ты же сказала: она тебе называла имя!Пойманная на лжи. Женя замолчала. Татьяна слушала тишину в трубке и снова ощущала неприятное покалывание в области сердца. Неужели так ничего и не скажет?Но Женя вдруг откликнулась:– Тетя Таня… Я правда не помню, как его звали. Может, Ира и назвала имя, но я не могу припомнить. Точно не Леонид. Я бы запомнила.– Но что-то же ты запомнила? – возразила Татьяна. – Если не имя, то что-то другое! Кто он такой? Чем занимается? Где они познакомились?Каждый вопрос отдавался в ней мучительным эхом. Почему Ира не сказала ей ничего об этом парне?.. До определенного момента Татьяна вообще считала дочь сущим ребенком, который не может интересоваться парнями. Леонид был первым – для нее. Видимо, не для Иры.– Ну… – протянула Женя. – Она сказала, что у нее есть парень, и она… Ну… Вроде любит его.– И это не Леонид?– Нет-нет.– Что еще она рассказывала?После паузы Женя призналась, что не может сейчас говорить, папа с мамой уже встали, а ей самой пора на работу. Если «тетя Таня» не против, она сейчас положит трубку, а вечером, к концу рабочего дня, позвонит ей из города и расскажет все, что сможет вспомнить.– Если честно, я сейчас не могу собраться с мыслями, – призналась она. – Ира говорила со мной всего минут десять… Она так торопилась!– В институт?– Нет, это было уже после шести вечера. Мы встретились в центре, она ждала троллейбуса, ехала куда-то в сторону Тверской…И не простившись, никак не предупредив. Женя вдруг положила трубку. Татьяна несколько секунд послушала гудки, потом сделала то же самое. И отправилась будить мужа.– Леша. – Она потрясла его за плечо. – Пора, ты уже проспал.– Сколько время? – ошеломленно откликнулся тот.– Почти полвосьмого.Тот полежал, обдумывая услышанное, потом резко сел и уставился на жену:– Сколько?!– Да вставай же, завтрак готов! Сколько можно валяться?!Она покривила душой, предпочитая сделать вид, что это муж виноват в том, что проспал. Татьяна знала: за те несколько минут, пока муж умоется и побреется, она успеет сделать яичницу. Ничего другого Алексей не признавал, хотя у него и были проблемы с желчным пузырем.– Я опоздал! – крикнул он и понесся в ванную комнату.Она на минуту присела на край постели. Ей совершенно некстати вспомнились первые годы их супружеской жизни. Комната в коммуналке, посеревшие от времени обои, щелистый паркет. Алексей, каким он был тогда – стройный, загорелый, еще не бросивший свои летние походы на байдарках. Совсем не тот человек, который сейчас думал только о работе, деньгах, о том, с каким счетом «Реал-Мадрид» выиграл у «Манчестер-Юнайтед»…И все-таки – тот самый мужчина, который, несмотря на прожитые вместе двадцать лет, пока еще любит ее. И если даже не все понимает, то остается единственным, на кого она могла положиться…Ее мужем. Отцом ее дочери. Тем самым парнем, в которого она когда-то влюбилась… И сейчас ей почему-то было его очень жаль.Татьяна вскочила и побежала на кухню готовить яичницу.За завтраком они наскоро обсудили создавшееся положение. Муж высказывался, как всегда, неопределенно. Конечно, его тоже тревожило столь долгое отсутствие и молчание дочери. Но он советовал подождать еще немного. Например, до вечера. И потом уж начать действовать.– Как ты собираешься действовать? – спросила она, наливая ему вторую чашку кофе и бросая туда три ложки сахара – несмотря на все ее просьбы, Алексей по-прежнему употреблял сахар вместо заменителя.Тот схватил чашку и, обжигаясь, заявил, что нужно обзвонить всех ее друзей.– Уже почти всех обзвонила, – ответила она, наблюдая за его попытками сделать глоток. – – Ну, тогда… – Он поставил чашку и бросился в прихожую. – Все, бегу, иначе…Что будет иначе – она прекрасно знала и без него. Иначе – штраф за опоздание. Иначе – унизительный, хотя к серьезным последствиям не ведущий выговор от начальства. И – депрессия. Она давно уже уяснила, что работа, которую муж нашел год назад, – весьма высокооплачиваемая и очень изматывающая, – поработила его целиком.Он все меньше интересовался домашними делами.Они висели у нее на шее, хотя и ей тоже прогулов и опозданий никто не прощал. Но кормильцем был он, ее скромная зарплата редактора почти незаметно растворялась в общем бюджете. И в результате… Татьяна поняла, что Алексей давно воспринимал подросшую дочку как необходимую и любимую деталь интерьера – кресло, например, или телевизор. Когда он в последний раз говорил с ней о чем-то, кроме телепрограммы?..Хлопнула входная дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17