Ребятишки за этой птицей день и ночь присматривали, от лис и собак бродячих охраняли, так ты почище тех шавок зверюгой оказался.
– Так жрать ведь охота, начальник! – поскреб в затылке Пырей – кочегар районной котельной Васька Матвейчук – и вздохнул:
– Надо было тебе, Людка, прискакать, такую закуску по твоей милости упустил. – Он грязно выругался, приоткрыл дверцу со своей стороны и смачно сплюнул на землю. Вытер щербатый рот рукавом и с вызовом произнес:
– А посадить меня все равно не посадите, граждане начальники, птица эта ничейная и сдохла бы через неделю, если не раньше.
– За ворону, возможно, и не посадил бы, – спокойно произнес Барсуков, устраиваясь на сиденье рядом с Сергеем, – но ты, голубь, забыл, что лебедь занесен в Красную книгу и потому находится под охраной государства. Действия твои попадают под определение «незаконная охота», то есть под двести пятьдесят восьмую статью УК. А по ней грозит тебе приличный штраф, который ты полжизни выплачивать будешь. И если учесть еще нецензурную брань в присутствии женщины и детей, а также представителей правоохранительных органов, то только за это суток десять – пятнадцать будешь работать на общее благо, к примеру на восстановление порушенных кормушек. Как вы считаете, Людмила Алексеевна, это возместит ваши материальные и моральные потери?
Людмила не нашлась что ответить. Только слегка пожала плечами: дескать, как знать!
– За что, начальник? – Пырей нервно заерзал на сиденье, и Людмила отодвинулась поближе к дверце.
От насквозь промокшего мужичка несло псиной, на полу натекла уже приличная лужа. Девушка подтянула под себя ноги и брезгливо сморщилась:
– Давай, Сережа, езжай уже, а то от этой твари больно дух тяжелый, того гляди, загнемся от токсинов, что его портки выделяют!
«Жигули» тронулись в обратный путь. В зеркало заднего обзора Денис заметил, что парень укладывает в спортивную сумку тушку лебедя. Девочка вынула из кармана куртки вязаную шапочку, нахлобучила ее на голову приятеля, потом поднялась на цыпочки и поцеловала того в щеку. И подростки стали медленно подниматься по косогору в сторону села.
– Это ваш брат, Людмила Алексеевна? – спросил Денис не поворачивая головы, – Да, – односложно ответила она и, помедлив секунду, глухо добавила:
– Дети тут ни при чем! Это я загнала Пырея на лед. Вернее, он сам туда забрался, когда увидел, что я с ребятами бегу.
– А что ж ваш брат, вроде достаточно крепкий парень, не в состоянии был защитить птицу от этого заморыша? – поинтересовался подполковник, по-прежнему не сводя взгляда с кочковатой проселочной дороги, летящей под колеса автомобиля.
– Его там не было в это время. Они со Светой из школы возвращались, а соседский мальчик навстречу бежит, кричит, что Гришаню убивают! Он как раз дежурил на берегу, когда этот мерзавец, – кивнула она на притихшего Пырея, – вздумал на лебедя поохотиться. Мальчику всего десять лет, разве мог он взрослого стервеца, да еще с поленом в руках, остановить…
– Тебя бы, Пырей, этим самым поленом да по некоторым местам! Живодер проклятый! – произнес сквозь зубы Сергей. – Мало того что всех окрестных дворняг на унты да шапки извел, теперь ребячью забаву уничтожил. Ни стыда, ни совести у тебя нет, как был гадом, так и сдохнешь им! – Сергей резко вывернул руль, объезжая воз с сеном, на вершине которого восседал известный в округе оптимист дед Банзай, по привычке горланящий: «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“…»
«Жигули» остановились в двух шагах от высокого крыльца районного отдела внутренних дел.
– Сергей! Матвейчука передай в дежурную часть, пусть пока оприходуют его в «клетку», а вы, гражданка, – повернулся Денис к Людмиле, – следуйте за мной… – Поймав ее взгляд, он осекся: прямо у крыльца снег, разбитый колесами автомобилей, образовал приличную лужу. Денис хмыкнул и озадаченно посмотрел на Сергея. Шустрый водитель понял это по-своему. Оставив в покое шиворот Пырея, он подхватил Людмилу на руки, молча перенес ее через лужу и поставил на нижнюю ступеньку.
– Спасибо, – тихо сказала девушка и, не оглядываясь, поднялась на крыльцо.
Пыреи, ворча и ругаясь под нос, рысцой преодолел ступеньки и прошмыгнул в дверь вслед за Людмилой, учтиво придержав створку перед Барсуковым.
Оперативный дежурный Орляк поднялся со стула, приветствуя начальство, и тут же расплылся в почти радостной улыбке:
– Опять, выходит, этого хмыря хлопнули, товарищ подполковник? Мы ж его и часа не прошло как выпустили… По примирению сторон…
– Это он у нас по сто шестьдесят первой проходил? – Барсуков проследил, как заместитель дежурного старшина Вдовушкин водворяет Пырея в «клетку» – незамысловатое сооружение из выкрашенных в синий цвет прутьев рядом с дежуркой.
– По ней, родимой… Кража козы у гражданки Симбирцевой…
– Выходит, простила его гражданка Симбирцева? – задумчиво протянул подполковник. – Ну что же, в следующий раз удачливее будет.
– А мы о чем, товарищ подполковник? – вздохнул Орляк. – Мы ей то же самое пытались внушить, так нет, ни в какую! Видите ли, ее религиозные принципы не позволяют, чтобы эту погань отдали под суд.
– Что ж, поглядим на ее религиозные принципы, когда он эту козу на шашлыки пустит… – Барсуков посмотрел на девушку, присевшую на широкой скамье, и приказал освободившемуся Вдовушкину:
– Старшина, проводите гражданку ко мне в кабинет и проследите, чтобы не сбежала, а я на несколько минут зайду к Дроботу.
* * *
Кабинет майора Станислава Васильевича Дробота, начальника криминальной милиции, располагался на первом этаже и выходил окнами на покосившееся от старости здание ИВС – изолятора временного содержания, в просторечии «иваси», в котором до поры до времени скучали задержанные жители Вознесенского района.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20