– Правда, как завершится это дело – вопрос совсем другой, – загадочно добавил он.– Как это понимать? – Один из его коллег, Боб Бриджес, также изучивший заявления всех свидетелей по делу мистера Гая Эндрюса, члена парламента от Восточного Уэссекса, выглядел озадаченным. – Поблизости больше не было никого, кто мог бы его убить.Артур Килгур искоса взглянул на Боба Бриджеса, чуть приподняв песочного цвета брови.– Вы когда-нибудь имели дело с людьми вроде семейства Саттон? – спросил он.Боб Бриджес напряг память и в конце концов признал:– Нет… Пожалуй, что нет.Артур Килгур сухо пояснил:– Должен сказать, что эти люди держатся друг за друга прочнее, чем ракушки за скалу. Они ни перед чем не остановятся, чтобы защитить своих. Очень уж они ранимы.– Ранимы? – Боб Бриджес выглядел искренне удивленным. – С чего им быть ранимыми? У них огромный клан, мешки денег, высокое положение.– В том-то и дело! Эти привилегированные семьи представляют собой вымирающую породу. Они из последних сил держатся за свой образ жизни. Вы обратили внимание, пресса сделала из них котлету за последние несколько дней? Они не могут позволить себе подобной огласки. Позвольте мне кое-что вам сказать. – Артур Килгур стукнул кулаками по столу. – Они думают, что могут спрятаться за свои титулы, частные привилегированные школы и чертовски роскошные дома. Черта с два! Время этих лордов и леди кончилось! Но вы знаете, что может произойти? Вам сказать, чем все может обернуться? Они наймут самого дорогого адвоката и не дадут просочиться информации, которая доказывает виновность этой испорченной девчонки. Поверьте, Боб, она виновна, как тысяча чертей! До этого момента они не сумели даже придумать какую-нибудь крышу. Но они придумают. Готов биться об заклад.Боб Бриджес выслушал диатрибу Артура Килгура и улыбнулся про себя. Все объясняется его обычной допотопной ревностью, подумал он и пожал плечами. К чему пускаться в споры. Повышение по службе более важно.– Стало быть, что нам следует делать? – ровным тоном спросил он.– Мы должны добиться, чтобы это доказательство было представлено в суде, вот что нам следует сделать во что бы то ни стало, – отрезал суперинтендант.
Диана сидела в обитом дубовыми панелями офисе своего адвоката мистера Джорджа Селвина и обсуждала план защиты. Мистер Селвин был одним из наиболее респектабельных и успешно практикующих королевских адвокатов. Чарльз сказал, что лучшей кандидатуры для защиты по этому делу просто нет.– Мы должны доказать, что отец спровоцировал Катрин на выстрел в него, – заявил он, изучив материалы, разложенные перед ним на столе.– Но она не делала этого! – воскликнула Диана. – Провокация, как и убийство из ревности, здесь совершенно не подходит! – Она сжала лежащие на коленях руки в кулаки, отчаявшись в том, что Джордж Селвин способен ее понять. Никто и ни при каких обстоятельствах не убедит ее в том, что Катрин взяла ружье и застрелила Гая.Мистер Селвин тяжело вздохнул. Ему нравилась леди Диана, и он ей сочувствовал. Ему было жаль и ее дочь, но показания, которые дали независимо друг от друга свидетели, находившиеся в тот день в Стэнтон-Корте, были однозначно изобличающими.Адвокат еще раз просмотрел их. Вот они, факты. Выводы очевидны. Больше не было никого, кто мог бы стрелять в Гая.Джордж Селвин снова проанализировал каждое из свидетельских показаний, пытаясь найти хоть какую-то зацепку или лазейку. Но таковой не находилось.Мэри Саттон, Софи и Диана были вместе на террасе и пили кофе; Чарльз оставил Гая одного в комнате для хранения охотничьих ружей, чтобы ответить на телефонный звонок, и тут же ушел на ферму, чтобы осмотреть заболевшего теленка. Люси, Филипп и Шарлотта находились возле бассейна и, когда начался дождь, ушли в купальню и стали играть в слова. Все слуги были на кухне и завтракали, после того как закончило завтракать семейство Саттон, и слышали ссору между Гаем и Катрин. У всех рабочих, садовников и работников фермы было алиби, подтверждающее их пребывание либо в своей семье, либо в местной гостинице.Никто из них не видел ничего необычного.Не было замечено, чтобы кто-то карабкался по двенадцатифутовой стене, окружающей усадьбу, хотя дождь мог смыть возможные следы. Никто не мог войти через ворота фермы, потому что Чарльз и управляющий фермы ковырялись во дворе. Факты однозначно свидетельствовали против Катрин.Катрин, должно быть, пришла в комнату для хранения ружей после того, как Чарльз отправился на ферму, в пылу отчаянной ссоры из-за своего возлюбленного схватила ружье, выстрелила в отца, затем бросила его и выбежала из дома. Отпечатки ее пальцев были ясно видны на ружье.Наконец полиция рассмотрела версию о возможном самоубийстве. Человек не мог выстрелить себе в живот, если длина его руки меньше шести футов.– Видите ли, – мягко сказал, обращаясь к Диане, Джордж Селвин, – как прямые, так и косвенные улики однозначны и неопровержимы. Присяжные, без всякого сомнения, вынесут вердикт о виновности. Но если мы станем говорить, что она действовала под влиянием гнева, поскольку Гай Эндрюс запретил ей встречаться с возлюбленным, в состоянии аффекта схватила ружье и выстрелила, не соображая, что делает, то у нас есть хороший шанс, что ее осудят за убийство по неосторожности. А это означает, леди Эндрюс, гораздо более короткий срок осуждения.– На чьей вы стороне? – не в силах сдержать гнев, спросила Диана. – Стало быть, вы верите, что это сделала она? Верите, что моя дочь убила его? – Лицо Дианы побагровело, глаза гневно сверкали.– Я работаю с фактами. Голые факты, логика, никаких эмоций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123