А у тебя этого движения не чувствуется. Нету его!
— И как быть?
— Чувствовать свою картину надо. Понимать ее. Чтоб каждый взмах, каждый мазок для тебя что-нибудь значил. Я не мастак красиво говорить, я нутром это понимаю, а вот как объяснить — не знаю. А если сам рисую, то мои картинки этого тоже не покажут. Рисовал-то я их ровно, как чувствовал, да только руки у меня не под кисти заточены. Грубые они для таких вещей. У тебя иное: Бог тебя богато талантом наградил. Только ты им ровно как столяр молотком пользуешься. Выжимаешь из него всю технику, а чувство топчешь. Может, поэтому тебя твоя работа так не радует?
— Я же вам объясняла: меня все устраивает, у меня самая лучшая работа в мире. С чего вы взяли, что…
— А кто плакался, что в голову ничего нового не приходит, что лучше всего копии получаются? Или не припоминаешь? Девонька, да не дуйся ты на меня! Я ж тебя не ругаю или на слове ловлю, я помочь хочу! Я вижу, что тебе твой труд не в радость, а сейчас посмотрел — и понял, в чем дело. Ладно, ладно, замяли, а то уже вся накуксилась, еще чего доброго вообще рисовать перестанешь. Просто знай: если еще захочешь об этом поговорить — я всегда готов. А дуться не надо, право слово!
Внутри у Кристины все бушевало от негодования. Нет, ну надо же! Тоже мне, нашелся ценитель красоты! «Я сам так не могу, руки у меня под лопату заточены, зато точно знаю, как надо»! Да таких ценителей — только свистни. Каждый тебя с превеликим удовольствием в грязи изваляет. И почему нельзя просто сказать: «Кристина, у тебя очень хорошая техника, здорово рисуешь», вместо того, чтобы ее со столяром сравнивать? Вот пусть сам хоть что-нибудь подобное изобразит, а потом пусть поучает, сколько влезет! Да такой пейзаж знающий народ на вернисаже с руками оторвет! «Волна резиновая»! Нет, ну надо же такое придумать!
Хотя кое-что он, конечно, угадал. Она действительно давно уже не задумывается над тем, как именно рисует то или это. Раньше, вроде — да, задумывалась. А сейчас просто времени на это нет, а если и было бы, то жаль его тратить на подобные вещи. Все равно все под заказ рисуется. А заказчики полет свободной фантазии не сильно жалуют, им главное, чтобы получилось так, как на эскизе, и никаких неожиданностей.
А ведь если так посмотреть, пейзаж-то она для себя рисовала! Вот странно! А отношение к нему, как к очередному заказу, не более! Может, и правда попробовать нарисовать что-нибудь так, как раньше? Как Фомич говорит, «чтоб каждый мазок что-нибудь значил»? И сравнить для себя, есть ли разница. Если нет, значит, это все измышления Фомича на почве творческой зависти. А если есть…
На эту тему Кристина почему-то даже побоялась думать дальше. Завтрашний день покажет. На лодке на дальнее озеро она, конечно, уже не поедет, и так руки ноют по самые лопатки. Наверняка, хороший пейзаж можно и поблизости от дома найти, чтоб с мольбертом за тридевять земель не тащиться, и не один. Правда, придется без купания обойтись, ну это уж как-нибудь в следующий раз. Да, и место лучше в тени выбрать, а то плечи уже пощипывает от солнечных поцелуев. Как бы не пришлось еще из себя линяющую змею изображать!
* * *
Ликвидатор открыл ключом дверь, бросил в прихожей бесформенную сумку-баул, скинул когда-то белые кроссовки, облепленные засохшей грязью чуть ли ни в сантиметр толщиной. Вслед за кроссовками прямо на пол отправились джинсы и футболка, не сильно отличающиеся друг от друга по цвету. Оставшись в одних плавках, Олег протопал в комнату, оглядел ее уныло и плюхнулся на кровать. Превращение уютного семейного гнездышка в классическую холостяцкую берлогу произошло как-то незаметно и очень-очень быстро. И как это раньше он умудрялся не доводить свою квартиру до такого состояния — непонятно. Вроде тоже один жил, никакие женщины здесь уборкой не занимались и лоск не наводили. А вот, поди ж ты, стоило Ленке свалить, все прямиком отправилось в тартарары. И никакого желания наводить прежний уют. А зачем? Нельзя сказать, чтоб Олега радовал этот бардак, скорей наоборот, но тратить свободное время, вылизывая все до единого квадратные сантименты своей жилплощади… Ну его подальше, такой порядок!
После вчерашнего в голове еще что-то шумело и побаливало, особенно в районе затылка. То ли бодун так хитро дал о себе знать, то ли он обо что-то головой приложился, когда бои без правил изображал. Настроение было ниже среднего, поскольку с утра организаторы отозвали его в сторону и тактично намекнули, что еще один такой разгул, и Олега на соревнования больше приглашать не будут. Будто сами так ни разу не отрывались! Ну, хреново ему было, требовала душа полета — неужели не понятно? Хорошо еще по пунктам его прегрешения перечислять не стали, а то бы точно не выдержал, вломил кому-нибудь по полной программе. Так мало этого, по дороге еще заглох — забыл вовремя залить бензин. Никто из проезжавших мимо машин поделиться топливом желания не выразил, пришлось ловить тачку и с канистрой ехать до ближайшей заправки, а потом обратно. Больше часа потерял, не говоря уже о финансах! Что за жизнь!
Издевательски радостно разлился трелью телефон. Ликвидатор было решил послать всех к черту и не подходить, но противный агрегат не унимался. Мысленно махнув рукой, Олег походкой усталого зомби подошел к телефону.
— Алло, Алло! Олег, это ты? — в трубке раздался голос тещи. Этой-то что от меня надо? — удивился Олег.
— Я, Нина Михайловна. Кому ж еще быть?
— Слава Богу, а то я уж думала, что не застану тебя. У меня до тебя разговор серьезный имеется!
— Если вы по поводу того, чтобы я про Саньку забыл, то…
— Олег, Олег! Подожди, я совсем не по этому поводу звоню!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88