Тем временем Миша и Саня то и дело наполняли фужеры потрясающим французским «Бордо», которое Симон привез в подарок. Кстати, бытует расхожее мнение, что французы скуповаты, но, глядя на вереницу бутылок «Бордо», что привез с собой «свободный художник», я опять подумала, что в нем, несомненно, есть что-то грузинское — например, широта души. Просто Мимино, и даже чем-то на Кикабидзе похож!
При всем том, что за столом было весело и хорошо, мне не терпелось с глазу на глаз поговорить с Марьяшей, но пока не было никакой возможности. Разговор предстоит долгий и непростой, а если мы уйдем в соседнюю комнату, всем это бросится в глаза. Буду ждать удобного момента. Марьяше тоже не терпелось пообщаться со мной, однако, как и я, она ждала подходящего момента. Тут Сане пришла гениальная мысль — начать танцевать. Пока мужчины подбирали соответствующую общему настроению музыку, Марьяша улучила момент и протянула мне довольно увесистый сверток:
— Только не вскрывай его сегодня, лучше завтра, — шепотом попросила она и, посмотрев на Сашу, добавила: Если возможно, одна. Тут все очень личное.
— Конечно, Марьяша, я поняла. Завтра я на работу не пойду, а как только отправлю своих мужчин, сразу и посмотрю.
— Завтра мы с Симоном и Мишей уезжаем в Краснодар, и … — она хотела что-то добавить, но тут Саня повел меня танцевать под мелодичные звуки непостижимым образом найденной записи Джо Дасена.
Разомлевший от приличной порции выпитого вина, он прижал меня к себе так нежно и откровенно, что я даже несколько смутилась:
— Саня, ты что, мы же не одни здесь.
— Вот именно, что не одни. Здесь всем, похоже, хорошо, не только нам. Посмотри вокруг.
Действительно, рядом в танце кружили улыбающиеся Марьяша и Михаил и абсолютно счастливые Светлана и Симон. Джо Дасен вкупе с «Бордо» сделали свое дело. Похоже, не только меня ждет сегодня бессонная ночь. Хотя, возможно, я слишком уж тороплю события.
Глава 19
С утра я никак не могла дождаться, когда же останусь одна. Мне не терпелось вскрыть заветный сверток. Что за сюрприз вручила мне так таинственно Марьяша?
Когда же я, наконец, уселась в свое любимое кресло и слегка дрожащими от волнения руками принялась вскрывать упаковку, то вспомнила момент, когда давным-давно провожала Графиню в аэропорту. Она, пройдя контроль, обернулась, и мне пришла в голову мысль, что я вижу ее в последний раз. Так и случилось…
В свертке лежала фирменная коробка «Картье» и довольно увесистая тетрадь листов на сто. Открыв коробку и увидев ее содержание, я онемела. Такой красоты ювелирных изделий я в жизни своей не встречала, наверное, даже на картинках не видела — сережки и колье из изумрудов в виде веточки, усыпанные небольшими бриллиантами и очень изящно оправленные белым золотом! Не знаю, было ли что-нибудь подобное у императрицы Екатерины, но в моем понимании — это просто царский подарок.
Рядом на изящной карточке рукой Графини написано: «Тезка, помни обо мне. Спасибо за все. Наталья Порошима».
Почерк Графини я помнила очень хорошо, он мало изменился, только видно было, что писать ей было тяжело: буквы разъезжались в разные стороны, выводить их стоило Наталье Александровне большого труда. Значит, подписала открытку незадолго до смерти. О боже мой, просто привет с того света.
Слезы так и хлынули из моих глаз. Я ничего особенного не сделала, за что она меня так отблагодарила? Наверное, ответ есть в этой тетради. С трудом преодолевая желание поскорее надеть на шею колье и почувствовать себя королевой, я взяла в руки тетрадь.
На первой странице знакомым почерком было написано: «Марьяша, хочу, чтобы ты знала всю правду обо мне. Знаю, что ты сможешь и простить меня, и исправить то, что я исправить не смогла. Не решилась, струсила. В этой тетради — моя тайна, жизнь, о которой никто ничего не знал — ни моя мать, ни мой муж, ни моя дочь. Моя тайна и мой тяжкий крест. Прочти, прости и прощай. Твоя бабушка Наташа».
Ничего себе, поворот событий. «Тайная жизнь»? «Струсила»? Что за загадки… Конечно, Графиня могла оказаться кем угодно — и Матой Хари, и Штирлицем в юбке, с нее сталось бы. Но так свято хранить свои тайны мало кому удавалось…
Исповедь Графини, которую она озаглавила «Письмо длиною в жизнь», я читала до вечера, пока пришедший из школы Кирюшка не вернул меня к реальности. Перечитывала по несколько раз отдельные отрывки, пыталась все сопоставить, разобраться, как же так могло получиться, что «крутая» Графиня — крепкий орешек, и вдруг — такое… Поначалу даже уважать ее стала меньше, но чем больше думала о ее жизненном выборе, тем больше понимала, что не вправе осуждать. Хотела позвонить Марьяше, но вспомнила, что она вместе с Симоном и Порецким уже на пути в Краснодар.
Понятно, почему она просила вскрыть пакет после того, когда ее уже не будет в Питере. Чтобы я не задавала лишних вопросов, на которые у нее ответов нет. Представляю, как бедная девочка читала этот дневник. Да и вообще, что ей пришлось пережить за эти несколько месяцев. А мы с Мишаней еще дулись на нее…
Однако самое время переместиться во времени и пространстве и оказаться в той эпохе, которая безвозвратно прошла…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Письмо длиною в жизнь
«Свое детство я вспоминаю отрывками, как старое кино. То вижу себя шестилетней девочкой в воздушном розовом платьице, играющей с гувернанткой-француженкой Жаннет на лугу в родовом поместье Кувшиново, то совсем юной гимназисткой, идущей по набережной Невы, то веселой, смеющейся девчушкой в костюме Снежной Королевы на балу в великолепном особняке.
Говорят, что с возрастом память обостряется, и если старушки вроде меня не могут вспомнить, куда положили очки, то свое детство и юность помнят до мельчайших подробностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80