Чем-то даже завораживающими. Нет, «опасность» именно то слово, с которым у нее ассоциировался Ричард Тьернан.
С другой стороны, Кэссиди давно убедилась, что Мабри редко — или почти никогда — ошибалась в людях. Неведомое чутье подсказывало ей, кому можно доверять, а кого лучше сторониться. Коль скоро Мабри доверяла Тьернану, возможно, его и правда не следовало опасаться. Если только забыть его глаза. Или природное изящество и грациозность движений. Или губы…
Господи, да что на нее нашло!
— Ну хорошо, — сказала она. — Поверю тебе на слово, что он не собирается проникнуть в спальню и перерезать мне горло. Но почему вы с Шоном так старались затащить меня к себе? К чему эти дурацкие выдумки насчет болезни Шона? Это ведь ты заболела, да? Что с тобой?
— Не говори глупости, — нахмурилась Мабри. — Я чувствую себя прекрасно.
— Но Шон выглядит свеженьким как огурчик.
— Да, — промолвила Мабри, однако что-то в ее голосе заставило Кэссиди насторожиться.
— Это ведь так, да? — настаивала Кэссиди. — Ведь Шон совершенно здоров.
— Он божится, что у него все в порядке, — ответила Мабри, снова пожимая плечами.
— И ты ему веришь?
Мабри повернула голову, и ее изумительный профиль четко вырисовался на фоне незашторенного окна.
— Не знаю, чему верить, — безучастно промолвила она. — Просто мне немного боязно. Меня заботит его чрезмерная увлеченность Ричардом Тьернаном. Мне не по душе та страсть, с которой он стремился заполучить тебя. Видела бы ты его, Кэсси! Это сейчас он прикидывается спокойным, а поначалу просто рвал и метал. Не знаю, в чем дело, но твой приезд имеет для него колоссальное значение. Но вот почему, хоть убей, не пойму.
— Возможно, в нем взыграли запоздалые отцовские чувства? — криво усмехнулась Кэссиди.
— Он тебя любит, Кэсс. Просто души в тебе не чает, и ты сама это знаешь. Однако он органически не способен считаться с кем бы то ни было. В первую очередь он всегда блюдет собственные интересы, в отношении всех остальных он глух и слеп. И внутренний голос подсказывает, что на сей раз он перегнул палку. Боюсь, в своем безграничном стремлении к самоутверждению он зайдет слишком далеко.
— Пытаясь доказать, что Ричард Тьернан невиновен?
Мабри возвела на нее полные печали глаза.
— Не знаю, Кэсси, — промолвила она. — Это меня больше всего и пугает.
* * *
— Ну и как она вам?
Ричард Тьернан не шелохнулся. Он лежал на кровати, освещенный ярким, но совсем не жарким мартовским солнцем. Он думал о ней — она не выходила у него из головы с той самой минуты, как он увидел ее в огромной кухне.
— Она совершенно не такая, как вы ее описали, — глухо произнес он.
Прикрыв за собой дверь, Шон О'Рурк вошел и грузно уселся в кресло, которое стояло в углу. Он отхлебнул из доверху наполненного стакана, и по спальне разлился кисловато-сладкий аромат ирландского виски.
— Я, между прочим, писатель, дорогуша, — обиженно пробасил он. — Причем удостоенный едва ли не всех мыслимых премий. Так что не вам, черт побери, говорить, что я не способен описать собственную дочь!
— По вашим словам, она — высокая, некрасивая и напрочь лишенная воображения.
— Да, я так сказал? — На миг Шон показался озадаченным. — Что ж, но ведь я показал вам ее фотографию. А что касается роста — она и в самом деле высокая.
— Верно, — кивнул Тьернан. — Но уж, безусловно, не некрасивая. И воображения у нее хоть отбавляй. При одном лишь взгляде на меня уверилась, что я сначала изнасилую ее, а потом убью прямо на кухне.
— Хотел бы я знать, что внушило ей мысли об изнасиловании, — тихо произнес Шон. — Вы, кстати, изнасиловали свою жену, прежде чем убить?
Ричард Тьернан пропустил его вопрос мимо ушей.
— Я, как мог, успокоил вашу дочь, — сказал он, — однако она по-прежнему считает, что вы скверно поступили, не предупредив ее обо мне. Боюсь, ничего не выгорит.
— Это еще почему? — взвился Шон. — Мне вполне по силам управлять этими дамочками.
— Никому не дано управлять женщиной, — промолвил Ричард. — И лишь круглый болван может пытаться это сделать. Она узнает, для чего вы ее сюда вызвали, и уже никогда не простит вас.
Шон в задумчивости откинулся на спинку кресла.
— Я пригласил ее помочь мне с книгой, — сказал он наконец. — Ей в жизни еще никто не делал столь заманчивого предложения, и, если у нее есть хоть капля честолюбия, она не откажется.
— Мне она особенно честолюбивой не показалась.
— Это верно, характера ей не хватает, — сокрушенно покачал головой Шон. — Ее чертова мамаша — чтоб ей пусто было! — так и норовила воспитать ее сама. Как, впрочем, и я. В итоге Кэсс ценит в жизни только покой.
— На мой взгляд, могло быть и хуже, — заметил его собеседник.
— Черт побери, Тьернан, вы бы уж лучше молчали, — процедил Шон. — Между прочим, вы так и не ответили, как она вам показалась. Подойдет, как считаете?
На мгновение Ричард зажмурился, рисуя в своем воображении образ Кэссиди. Высокая, с пышными формами, разительный контраст с его тощей, как мумия, женой. Рыжие волосы подобно нимбу обрамляли испуганное лицо, а глаза как у боязливой лани. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять: Шон вызвал дочь не только в угоду собственной капризной музе, но и готовый принести ее в жертву на алтаре похотливых страстей своего гостя. Да, увидев Кэссиди, он теперь только и мечтал о ней, представляя ее в самых безумных фантазиях.
Впервые более чем за год он испытывал нечто, хоть отдаленно напоминающее плотское влечение. Впервые с тех пор, как стоял в крови на коленях над телом Дианы.
Да, желание овладеть Кэссиди Роурки возникло у него сразу, мгновенно и превратилось в слепящую, разрушительную и всепоглощающую страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16