— Чем сильнее Джессамин пыталась вырваться, тем сильнее он возбуждался. Его слова вызывали яркие, волнующие картины, лишающие ее самообладания. Он знал, что она возбуждается, несмотря на ярость. Он наклонился и сильно укусил ее за шею.
— Кажется, желание овладело мной, детка. Со мной такого почти никогда не случалось раньше. Ты дурно влияешь на меня. Наверное, следует тебя отпустить, но сдержанность никогда не была моим главным достоинством. Я хочу тебя, дорогая! И ты тоже хочешь меня. Я чувствую это по тому, как ты дрожишь.
Откуда он знает? Его наблюдательность ужасала ее.
— Оставь меня! — в ярости крикнула она.
— Возьми меня в рот, дорогая, — прошептал он. — А потом иди и расскажи Клэггу, где меня найти.
Это было выше ее сил. Джессамин оттолкнула его, и он отступил, но она понимала, что он это сделал нарочно. Она уже успела добежать до двери в кухню, когда он настиг ее, и они вместе полетели на пол, он упал сверху.
Какое-то мгновение она так и лежала под ним. А потом он поспешно задрал ее юбки… Она не хотела этого, но не остановила его. Она не могла без него! Взяв за талию, он поставил ее на колени. Она слышала, как он возится со своей одеждой. Все расплылось как в тумане, но краем сознания она следила за тем, что происходит. Он вошел в нее, и в ту же секунду она отдалась безумному наслаждению. Он скользнул рукой ей между ног и настойчиво ласкал ее, растягивая эту сладкую муку. Она плакала, прося Бог знает чего. Когда он излил в нее свое семя, она закричала, разрываемая любовью и ненавистью.
Он откатился от нее, и она сжалась на полу, закрыв лицо руками, сдерживая душившие ее рыдания. Никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко, и страшнее всего для нее было понять, что причина ее отчаяния кроется не в том, что он овладел ею, а в том, что он покинул ее.
— Вставай, — услышала Джесс.
Она уже подумала было, что он ушел. Единственным ее оружием в борьбе с ним было упрямство, и она пользовалась им как могла. Алистэйр положил руки ей на плечи, и она напряглась, ожидая, что он силой поднимет ее на ноги. Но к ее великому удивлению, он был нежен.
— Вставай, Джессамин, — тихо произнес он. — Пол холодный.
Джессамин не хотела, чтобы он был нежен с ней. Она с большим трудом села, уткнувшись лицом в колени.
— Пожалуйста, оставь меня. — Она старалась говорить очень вежливо.
— Как прикажешь. — Он открыл дверь, и холодный лунный свет залил комнату, наполняя ее серебром. Он остановился и, обернувшись, взглянул на нее. Она знала: он видит, что ее глаза блестят от слез. Но ей было все равно.
— Сомневаюсь, что тебя это утешит, — дружелюбно заметил он, — но как бы сильно ты сейчас ни ненавидела меня, я сам себя ненавижу гораздо сильнее.
Ее глаза, полные слез, холодно смотрели на него.
— Ты прав. Это меня совсем не утешило.
Он почти уже вышел из комнаты, но остановился снова и подошел к ней, прикрыв за собой дверь.
Джессамин с трудом сдерживала слезы.
— Уходи, — сказала она и разрыдалась.
Алистэйр опустился перед ней на колени на холодный пол и прикоснулся к ее щеке необычайно нежно.
— Что у тебя с лицом, Джесс? — прошептал он.
— Ничего.
— Тебя кто-то ударил?
— Нет, я стукнулась о дверь.
Ее выдал лунный свет, сочившийся узкой полоской через дверь в кухню. Он дотронулся до ее шеи, Там, должно быть, тоже остались следы.
— Клэгг, — просто сказал он. — За что же?
— Он хотел знать, где ты.
Алистэйр покачал головой:
— Он хитрее, чем я думал. Он мог бы сам найти меня, если бы действительно хотел этого. Ты просто пешка в этой игре, Джесс. Он знал, что, если причинит тебе боль, я потеряю осторожность. Именно этого он и добивался.
— Почему ты потеряешь осторожность?
— Потому что теперь я сделаю все, чтобы убить его. А ярость делает человека более уязвимым.
— Синяки скоро пройдут, — сказала Джессамин.
— Но моя ярость пройдет не так скоро. — Он сжал в ладонях ее лицо, глядя ей в глаза со странной нежностью. — Прости, что я втянул тебя во все это. Теперь слишком поздно, и нам обоим уже не спастись. Твоя жизнь разрушена. Меня убьют. Как в какой-то проклятой мелодраме. — Он криво улыбнулся. — Пойдем наверх, Джесс. Я буду любить тебя по-настоящему, не так, как похотливый самец. Ты создана для любви, ты сама это знаешь. Несмотря на твой острый язык. Тебе обязательно встретится кто-нибудь, достойный твоей любви.
— Нет!..
— Пойдем, любимая. Я успокою твою боль.
Джессамин дала ему руку и позволила увести себя вверх по лестнице.
Глава 23
Когда Джессамин открыла глаза, в комнате было темно и холодно. Она зарылась под одеяло, пытаясь согреться, но ничего не получилось.
Ей не хотелось вставать. Было как будто еще рано, и ей казалось, что, пока она лежит, ей не придется отвечать за то, что она сделала. Что она позволила ему, зная, что он снова ее покинет.
«Какой холодный тусклый свет, странный для рассвета», — подумала она, с неохотой открыв глаза. Откуда-то снизу донесся шум, похожий на звук удара, как будто кто-то упал. Джессамин села на кровати, в ней на миг зародилась надежда. И так же быстро надежда исчезла. Алистэйр был самый грациозный человек из всех, кого она когда-либо видела, он не мог оступиться и упасть.
Она услышала шаги на лестнице и в ужасе замерла. Ей вдруг пришла в голову мысль, что это Клэгг явился докончить начатое дело. У нее не было времени даже протянуть руку за оружием, оставалось только сидеть и спокойно ждать своей смерти.
Ее смертью оказался Фредди Арбатнот. Он просунул голову в дверь и, увидев ее сидящей в кровати и завернутой в одеяло, мгновенно отпрянул назад, задохнувшись.
— Прошу прощения, мисс Мэйтланд, — запинаясь, произнес он из-за двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86