Я здесь для того, чтобы развлекать и забавлять.
— Я не нуждаюсь в развлечении.
Он улыбнулся ей, на этот раз совершенно беззлобно.
— Да, конечно. Я полагаю, что в вашей жизни было много развлечений, леди Степенство. Но я могу заставить вас смеяться. Однажды мне это удалось, помните? И я не сомневаюсь, что мог бы сделать это снова.
— Но только не досаждая мне постоянно.
Вот перед вами бедный шут,
Он добрый малый, хоть и плут,
Но дев прелестные уста
Готов он целовать всегда.
— Уста и всегда — плохая рифма, — заметила Джулиана.
— Сойдет. Так вы проведете со мной эту ночь, миледи? Никто не узнает. К тому же мы можем не опасаться появления на свет бастардов. Ни вы, ни я не сможем теперь заснуть, а ночь такая длинная. Пустите меня в свою постель, миледи, и позвольте мне любить вас.
— Но ведь мы, кажется, договаривались только на один поцелуй, и не больше?
— Всегда надеешься на щедрость милой леди.
— Поцелуй — это все, что вы получите, да и то, думаю, едва ли я поступила разумно, согласившись на это.
— Не думайте, миледи. От этого одни только неприятности, уверяю вас. Я, например, думаю не чаще трех раз в неделю.
Она попыталась удержать расползающуюся по лицу улыбку, но так и не смогла.
— Уходите, мастер шут. Я устала и хочу спать. Поцелуйте меня, и покончим с этим.
Она даже не догадывается, как бесконечно сладок ее рот, подумал он. Она не понимает, как может петь от наслаждения ее тело.
Но всему свое время. Прелестная леди Джулиана — сущий ребенок во всем, что касается любви.
— Как хотите.
Он наклонился, и она в тот же миг крепко зажмурилась, а губы сжала, словно ожидая жестокого удара.
Это было ужасно. Провести столько лет в браке и вынести из него только страх и трепет. Нет, он будет действовать иначе. Он ждал, терпеливо, так близко, что мог видеть, как дрожат ее веки. Джулиана задержала дыхание, но рано или поздно она должна снова начать дышать или упасть в обморок.
Впрочем, против последнего он не возражал. Он знал, что сумеет ее воскресить. Наконец она открыла глаза и с шумом выдохнула.
— Чего вы ждете? — раздраженно спросила она.
— Вас. Вы выглядите так, словно попробовали чего-то мерзкого, а я ведь даже не прикоснулся к вам. Поцелуй не предполагает боли, миледи, даже такой, как сегодня утром, очень похожий на удар.
— Я не хочу, чтобы вы целовали меня.
— Почему? Боитесь, что вам понравится?
— Конечно, нет!
— Тогда о чем вам беспокоиться? Ведь это длится совсем недолго, всего…
— Недолго? Одно мгновение, и все! Он засмеялся, качая головой.
— Поцелуи не бывают мгновенными. Чтобы что-то почувствовать, их надо смаковать, распробовать…
— Поцелуи? — перебила его Джулиана. — Что значит — поцелуи? Когда это их стало много? Мы же говорили об одном.
— Но поцелуи крайне редко бывают в единственном числе, миледи.
Она с подозрением посмотрела на него.
— И сколько же поцелуев вам надо?
— Ну, не знаю, десять, возможно, или больше, — ответил он небрежно.
— Так не пойдет. Один.
— Пять, — парировал он.
— Два, — быстро ответила она.
— Пусть будет три, и покончим с этим.
Она нахмурилась, причем выглядела при этом очаровательно. На ее высоком чистом лбу появилась складочка сомнения. Он бы с удовольствием поцеловал эту складочку, чтобы разгладить, но, раз уж ему придется ограничиться всего тремя поцелуями, он хотел, чтобы все они достались нежному рту.
— Два, — заявила она решительно. — И самых коротких. Или вообще ни одного.
Он скучающе глядел куда-то в пространство. Терпение было одной из его самых раздражающих черт, и теперь он собирался выиграть с его помощью.
Молчание затягивалось, нарушаемое только легким потрескиванием огня в камине, случайными порывами ветра, ударяющими по закрытым ставням, да их собственным дыханием. Николас слышал, как быстро и тревожно бьется ее сердце. Если бы только он сумел развязать маленький узелок, который держал ее рубаху так высоко у самой шеи, то мог бы увидеть легкое подрагивание ее бледной кожи от торопливых ударов сердца.
Он ждал. Он хорошо разбирался в характерах, знал точно, как далеко можно завести того или иного человека и когда следует остановиться, чтобы не потерять все. Джулиана сейчас была на грани, и согласится ли она, молча и неохотно, на его условия, или же пронзительно закричит, навлекая на его голову множество неприятностей, было непонятно.
— Три, — произнесла она наконец громко и вздохнула. — И тогда вы уйдете.
Прежде чем она успела снова зажмуриться, он прижался губами к ее рту всего на один короткий, дразнящий момент и отодвинулся. Это был совершенно невинный поцелуй, полный неожиданных обещаний.
Она испуганно моргнула, и ему захотелось поцеловать ее веки.
— Что ж, это было не так ужасно, — сказала она нерешительно. — Во всяком случае, быстро.
— Я польщен, — пробормотал он насмешливо.
— Если и все остальные будут такими же, то это не слишком…
Он прервал ее на середине фразы, накрыв ее рот поцелуем. Он совсем легко обхватил ее губы своими, скользнул по ним и снова отпрянул.
— Ну хорошо, — сказала она, чуть-чуть задыхаясь. — Ну…
— И в самом деле хорошо. Еще один, последний, мое сокровище, и тогда я оставлю вас одну в вашей девичьей спальне.
— Но я не девица.
— Телом — возможно, но вы совершенно невинны душой, моя прелесть. И рано или поздно я избавлю вас от этой невинности.
— Никогда! — возмутилась Джулиана.
— Я просто не могу устоять, когда мне бросают вызов, любимая.
Он нежно провел ладонью по ее щеке, его длинные пальцы погрузились в шелковистые волны волос. Джулиана напряглась, глядя на него встревоженными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93