Джулиана и так еле удерживала равновесие, поэтому она поспешно сунула руку в нишу, схватила золотой кубок, а затем оттолкнулась от стены, стараясь не упасть. Между тем котенок добрался до ее рук и снова начал мурлыкать, тыкаясь мордашкой ей в ладонь. Джулиана подождала некоторое время, с каким-то отстраненным любопытством ожидая, что же с ней будет. Но ничего не произошло. Не ударила молния, и яд не потек по ее венам. В ее руке был всего лишь сосуд — возможно, священный, но уж никак не несущий в себе зла.
Может быть, конечно, Джулиана была настолько чиста сердцем, что зло не действовало, хотя, учитывая, что она стоит босыми ногами на алтаре, это было весьма сомнительно.
Сжимая в одной руке кубок, другой — прижимая к себе котенка, Джулиана стала осторожно спускаться вниз, чувствуя огромное облегчение. Святая Евгелина решила быть к ней милосердной, чего едва ли можно было ожидать от благочестивого аббата. Так что с ним лучше не встречаться.
Спустившись вниз, Джулиана поставила котенка на пол.
— Иди, ищи свою семью, мой сладкий, — шепнула она. — Ты слишком маленький, чтобы оставлять маму.
Но у котенка явно было свое собственное мнение на этот счет, так как он вновь начал забираться по ее плащу вверх, не желая оставлять теплое, уютное местечко на ее груди.
Джулиана сдалась и начала шарить ногой в темноте в поисках своей обуви, ведь руки у нее были теперь полностью заняты. Наконец она сунула замерзшие ноги в кожаные тапочки и снова вздохнула с облегчением.
Сунув кубок под плащ, она удобнее перехватила котенка и поспешила во двор. В первое мгновение мутный лунный свет ослепил ее своей яркостью. Она даже и не подозревала, что в часовне было темно, словно в самых глубинах ада. Едва эта богохульная мысль пришла ей в голову, как ее пробрала дрожь. Она окажется в этих самых глубинах, если не научится следить за своими нечестивыми мыслями. Ей удается почти всегда удерживать свой излишне дерзкий язык, но живое воображение труднее поддавалось контролю. Джулиана боялась, что такие мысли могут привести ее на костер, если кто-нибудь вроде аббата сможет прочитать их в ее голове.
К счастью, аббат был простым смертным, не обладающим таким даром, и она твердила себе, что ей не о чем беспокоиться. Она шла по двору, стараясь держаться в тени, отбрасываемой высокой крепостной стеной, пока благополучно не добралась до основания башни. Она уже начала подниматься по лестнице, как вдруг услышала тяжелые шаги и приглушенные голоса и поняла, что рано успокоилась.
Джулиана быстро завернула за угол под последним изгибом лестницы, молясь, чтобы ее не разглядели в темноте. Если бы она еще догадалась спрятать свои золотистые волосы. Кубок, спрятанный под плащом, казался почти горячим на ощупь. Котенок, к ее радости, очень тихо мурлыкал от удовольствия, согретый на ее груди.
К своему ужасу, она узнала голоса, когда они были уже совсем близко. Настоятель аббатства Святой Евгелины, которому, видимо, тревога и волнение также не давали спать в эту ночь, беседовал с братом Бэртом. Аббат напыщенно разглагольствовал о нечестивости графской челяди, но вопрос о священном кубке, видимо, его не интересовал, и на том спасибо.
— Я желаю, чтобы служанки покрывали свои волосы, перетягивали грудь и носили более длинные юбки, — суровым тоном говорил отец Паулус. — Я не потерплю разврата в этом замке, только не тогда, когда я несу за него ответственность.
Если у брата Бэрта и были сомнения по поводу того, кто все же отвечает за замок Фортэм, он благоразумно оставил их при себе.
— Я полагаю, женщины носят такие юбки, чтобы не собирать подолом грязь, — терпеливо предположил он. — И я также думаю, что перетягивать грудь очень неудобно и плохо для будущих детей…
Джулиана услышала неодобрительное шипение аббата, крайне недовольного, что ему посмели возражать. Котенок у нее на руках ответил испуганным шипением. К счастью, аббат был слишком поглощен своей обличительной речью, чтобы обратить на это внимание.
Он направился к двери башни и вышел в круг лунного света. При этом его длинная тень едва не коснулась Джулианы, сжавшейся под лестницей.
— Какая мерзость, брат Бэрт. Не говорите со мной о таких вещах! Я выжгу грех из их душ и начну с блудницы и ее матери. Она изображает покорность, но я вижу похоть в ее глазах!
— О ком вы говорите? — спросил брат Бэрт, явно несколько смущенно.
— О леди Джулиане. Я надеялся найти в ней чистоту, но мои надежды были обмануты. Подобно всем женщинам, она способна на худшее из зол — на совращение мужчины. Если я осуществлю задуманное, то она проведет остаток своих дней запертая в монастыре, как можно дальше от всех мужчин.
«О, пожалуйста, Господи!» — мысленно взмолилась Джулиана, испытывая неожиданную симпатию к аббату.
— Леди Джулиана кажется мне весьма искренней и благочестивой девушкой, — имел глупость возразить аббату брат Бэрт. — Кого же она пыталась совратить, как вы говорите?
Джулиане тоже было очень любопытно услышать это, но вместо ответа аббат прорычал:
— В монастырь! — И добавил зловещим тоном: — Или на костер!
В тот же миг вся благодарность, которую Джулиана только что испытала к аббату, мгновенно улетучилась. Она выбрала бы тысячу ночей со своим мужем в постели, нежели возможность сгореть заживо. Подобные вещи случались довольно редко, существовали другие способы наказания еретиков, но когда это происходило, ужасная память оставалась среди местного населения на долгие годы.
— Я думаю, вы заблуждаетесь по поводу этой девочки, — нерешительно сказал брат Бэрт.
— Посмотрим. Если она будет вести себя скромно и сдерживать себя, а также следовать моему примеру, тогда у нее, может быть, еще останется надежда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93