И только тогда он заметил в руке Энни пистолет.
Глава 12
— Энни, ты хочешь застрелить меня? Не слишком ли это суровое наказание за мое прегрешение? Джеймс знал, что стрелять она умеет. Ее отец терпеть не мог огнестрельное оружие, однако настоял на том, чтобы Энни научилась с ним обращаться. «Беретта» Джеймса не многим отличалась от того пистолета калибра девять миллиметров, с которым она в свое время упражнялась. И, как бы ловок и быстр ни был сам Джеймс, пуля летела быстрее.
— Нет, стрелять я, пожалуй, не буду, — сказала она, осторожно кладя пистолет рядом на стол так, чтобы он, однако, оставался в пределах досягаемости. — При том условии, что больше вы ко мне не притронетесь.
Лицо Джеймса оставалось совершенно непроницаемым, но он даже не попытался отобрать у нее пистолет.
— Тогда, Энни, лучше убей меня сразу, — невозмутимо произнес он и снова уткнулся в телевизор.
У Энни руки чесались нажать на спусковой крючок. Стереть с его лица это извечное бесстрастное выражение. Посмотреть, что скрывается под маской ледяного равнодушия. Единственный раз в жизни проверить, способен ли он испытывать хоть какие-то чувства.
В течение многих дней после смерти ее отца Джеймс был рядом с ней, служил ей надежной опорой, помогал в любых мелочах, а в трудную минуту подставлял плечо. Но ни разу за все время-и даже тогда, когда ореховый с бронзой гроб с телом Уина опустили в могилу на Арлингтонском кладбище, — ни один мускул не дрогнул на его лице. А Энни следила, как гроб опускают в могилу, с немым ужасом, который с тех пор преследовал ее по ночам в кошмарных сновидениях.
— Я хочу, чтобы меня кремировали, — заявила она.
Это прошибло его броню. Джеймс внимательно посмотрел на Энни, затем нагнулся и выключил звук телевизора.
— Ты ещё не умираешь.
— Все мы умрем рано или поздно. Судя по развитию событий, лично меня это ждет скорее рано, нежели поздно.
— Я не позволю им убить тебя.
— Мартин говорил, что вам никто в подметки не годится, но ведь и вы не вечны. — Колени её до сих пор дрожали, а внизу до сих пор разливалось приятное тепло. Господи, и как она позволила ему сотворить с ней такое?
Энни медленно отошла в сторону от стойки, на которой оставила пистолет. Ее терзали сомнения — возможно, она ещё пожалеет об этом.
— Почему ты вдруг об этом подумала? — спросил Джеймс.
— Похороны Уина оставили у меня безумно тяжелое впечатление.
— Да, пикником я бы их не назвал, это точно, — подтвердил Джеймс.
— Уин сам настаивал на полномасштабной похоронной церемонии. По-моему, это ужасно. Я хочу, чтобы после смерти меня сожгли, а прах поместили в маленькую шкатулку. Можете поставить её на свой камин.
Что ж, и вновь она его проняла. Всегда бесстрастное лицо Джеймса на мгновение исказилось; то ли от гнева, то ли от отвращения.
— С удовольствием, — отрывисто произнес он. — Хотя лично я предпочел бы хранить твой прах в каком-нибудь «тапперуэре»
.
— Только не в пластике, — возразила Энни, довольная, что ей все-таки удалось задеть его за живое. — Подойдет и пустая бутылка из-под текилы. Только без червей. Надеюсь, вам не сложно будет отыскать такую?
— Знаешь, Энни, а ведь ты, когда захочешь, можешь быть настоящей стервой, — спокойно промолвил он.
Слова эти неприятно поразили Энни.
— Нет, — сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему. — Этого я не знаю. — Ей вдруг отчаянно захотелось сбежать от него. Куда угодно, лишь бы вырваться из этого кошмарного трейлера, где укрыться было негде. Она обессиленно опустилась на колченогий пластиковый стул. — Боюсь, Уин бы сейчас не узнал меня.
— Да, сейчас бы ты поразила старика в самое сердце, — согласился Джеймс.
— Почему?
— Потому что он из кожи вон лез, чтобы вылепить из тебя идеальную женщину. Умную, воспитанную, с безукоризненными манерами. Идеальную дочь и идеальную жену для мужа, которого он для тебя подобрал бы.
— Жену вовсе не идеальную, — возразила Энни. — Вдобавок, Мартина я сама выбрала, а не он. Но чем я не соответствую этому описанию?
— Это вовсе не ты. Это он тебя создал. С твоего молчаливого согласия. Ты сама позволила ему начисто лишить тебя индивидуальности.
— Однако чувств он меня не лишил! — с горячностью возразила Энни.
— Они тоже не твои.
— Мои! — ледяным тоном заявила Энни. — И в том числе ненависть, которую я питаю к вам, Джеймс.
Маккинли улыбнулся. Неспешно, недоверчиво и столь вызывающе, что Энни мгновенно взбеленилась и горько пожалела, что отложила пистолет в сторону.
— Твое право в это верить, Энни, — негромко произнес Джеймс.
Она обожгла его свирепым взглядом.
— Неужто вы настолько самонадеянны, что готовы поверить, будто я увлечена вами? — спросила она. — Нет, Джеймс, вами я давно переболела. И от вас мне нужно лишь одно — имя убийцы моего отца. Ну и, конечно, я хотела бы знать причину, по которой его убили.
— Только и всего? А отомстить ты разве не хочешь?
— До сих пор я считала, что вы взяли отмщение в свои руки, — с вызовом сказала Энни.
— В самом деле? Мы вместе узнаем, кто убил твоего отца, после чего ты препоручаешь грязную работу мне. Так? А сама возвращаешься к своей скучной мирной жизни? С чистыми руками и не менее чистой совестью. Я правильно тебя понял?
— Я бы с удовольствием вас пристрелила, — процедила Энни.
— Похоже, я пробуждаю в тебе агрессивность, — пробормотал Джеймс. — Может, есть смысл разорвать наш неустойчивый союз, пока ты ещё не превратилась во второго меня?
— И на что, интересно, я была бы тогда похожа? — процедила Энни. — Или вы и сами этого не знаете?
— Знаю, — спокойно ответил он. — Когда Мартин вернется, я отошлю тебя с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90