Действительно, если преступник следил за тобой, изучал методы твоей работы и знает о твоих отношениях с Самантой, значит, случайных совпадений здесь нет. Не важно как, но в результате определенных манипуляций он сознательно ввел Саманту в игру. И если о твоих экстрасенсорных способностях он не знал до тех пор, пока ты не вошел в состав спецподразделения и о тебе не заговорила пресса, о ее способностях он мог прочитать в любой день, посетив цирк.
– Об этом я уже думал, – медленно произнес Лукас.
– Считаешь, она от нас скрывает тот факт, что преступник хорошо ее знает?
– Это нам тоже необходимо выяснить. Потому что в недобрых руках Саманта станет бесспорным преимуществом.
– А в добрых?
– Тоже.
Лукас встал, за ним поднялась и Джейлин.
– Если я не ошибаюсь, главной фигурой на шахматной доске является королева.
– Да. Только называется она не королева, а ферзь, – поправил ее Лукас.
– Ага… Ты не сообщал Бишопу, что Саманта здесь и участвует в расследовании?
– Нет. Он об этом узнал сам, из теленовостей.
– Он что-нибудь говорил по поводу партии?
– Говорил, – мрачно отозвался Лукас. – Пожелал мне не проигрывать.
Как только Саманта взяла в руку амулет, она сразу же окунулась в темноту.
Ее словно окутало черное покрывало. Она очутилась во мраке, густом и тягучем, как смола. Вокруг нее царило безмолвие. На миг она почувствовала, как ее стало уносить куда-то. Скорость быстро нарастала – уши заложило, тело сдавливал встречный поток.
Точно так же неожиданно ее захлестнуло ощущение холода и невероятной пустоты. Она повисла в воздухе, невесомая и, как ей казалось, бесформенная, где-то в промежутке между миром живых и тем, что идет за ним.
Как и прежде, ей оставалось только ждать вспышки видений. Ожидать, когда мозг ее настроится на нужную частоту и перед ней, будто в странном фильме, замелькают образы, а в ушах зазвучит какофония звуков.
И вот перед ней начали появляться картинки, вначале едва различимые, словно трепещущие. Они проносились перед ее взором с невероятной быстротой, превращаясь в пятна. Звуки сливались в неразличимый шум. Постепенно образы стали принимать знакомые очертания.
Однако Саманта увидела совсем не то, что ожидала.
Она вдруг взмыла вверх, а под ней, парящей в воздухе, разыгрывалась казавшаяся вполне обычной сцена. За небольшим обеденным столом сидели мать, отец и двое их детей – мальчик и девочка. Перед ними стояли тарелки и чашки.
Саманта попыталась вслушаться в их разговор, но уши у нее заложило, как после поездки в скоростном лифте или в самолете во время взлета и посадки, поэтому она ничего не смогла разобрать. До нее долетал лишь шум, похожий на отдаленный рокот. Она попробовала чуть сместиться в сторону, чтобы получше рассмотреть лица, но обнаружила, что не может удержаться на одном месте – ее постоянно уносило от стола. Картина исчезла прежде, чем Саманта что-нибудь запомнила.
Она снова очутилась в пустынной мгле.
Становилось все холоднее и холоднее.
Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем перед ее глазами возникла следующая картина. На этот раз она увидела маленькую девочку, ту же, что она уже встречала, или другую – Саманта сказать не могла. Девочка сидела на корточках в какой-то незнакомой ей комнате, прижимая к себе правую руку так, словно баюкала куклу.
«Она сломала руку. Да, совершенно верно. Она плачет от боли. Но почему она никого не позовет на помощь?»
Последовала еще одна вспышка, и Саманта увидела следующий образ – в крошечной опрятной спальне на стуле неподвижно, как манекен, сидела женщина. Взгляд ее застыл, руки лежат на коленях. Рядом с ней чувствовался холод. Смерть. Холод. Смерть.
Женщина не могла думать ни о чем другом.
Волны ее страха докатились до Саманты, подхватили ее и мягко перенесли к следующей сцене – в кроватке лежал маленький мальчик и полными ужаса глазами смотрел в окно, за которым гремел гром, шел ужасный ливень и молния рассекала ночное небо.
«Он заберет меня, заберет… Сейчас он войдет и заберет меня…»
На следующей картине людей не было – ее заполняли пауки, десятки, сотни пауков. Быстро перебирая мохнатыми лапами по деревянному полу, они бежали к Саманте. Пятясь от надвигавшейся на нее копошащейся массы, она опустила голову и увидела ноги. Но это были не ее ноги…
В следующее мгновение она очутилась в мрачном лесу. В нос ей ударил запах смрада и гнили, такой густой, что она едва не упала в обморок. Ветки деревьев кишели змеями. Свешиваясь, они пытались укусить ее, обвить ее шею. Нагнувшись, Саманта схватила с земли суковатую палку, принялась отбиваться от змей и вдруг заметила, что рука тоже не ее, а мужская…
И эта картина исчезла, не оставив ничего в ее памяти. А затем лица и предметы замелькали перед ее глазами, как слайды в проекторе, только с молниеносной быстротой. Одна картина сменяла другую, и все они были наполнены, буквально пропитаны страхом. Ей показалось, что в одной из сцен она увидела себя, в остальных – других людей. Единственным, что связывало все эти картины, был ужас.
Саманта не успевала рассмотреть одну картинку, как ее сменяла другая. Ее оглушили сотни слившихся в гул голосов.
Страх волнами накатывал на нее, обволакивал и сжимал, замерзшую, промокшую, ослепленную темнотой. Саманта чувствовала, как ее сдавливает снаружи и разрывает изнутри. Вдруг очнувшись и поняв, что дальше здесь оставаться опасно, она пошевелилась и незаметно для самой себя в мгновение ока снова оказалась в полном безмолвии, в холодной тьме пустоты. Ей сделалось страшно и одиноко…
«Что тебя так напугало, Саманта?»
Вздрогнув, она открыла глаза и в ту же секунду уловила тихий звон выпавшего из ее руки амулета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94