Она ожидала, что Микки опять навестит ее, но вместо волка к крыльцу подкатил пикап. Из него вылез Люк и проковылял к качелям.Он молча сел возле нее, осторожно толкая качели здоровой ногой и тоже глядя на Саб-Роуз. С террасы доносился громкий панк-рок.Люк хохотнул.— Пятеро подростков, — сказал он, укоризненно покачивая головой. — Вы их видели?Рейчел кивнула:— Да, на следующий день после их приезда. Я подошла, представилась и показала им комнату с пультом управления домом. С тех пор я два-три раза возвращалась туда, когда в Саб-Роуз происходило что-нибудь, что до смерти их пугало.— Например?Рейчел взглянула на Люка и улыбнулась:— Например, когда огромный стеклянный купол в фойе внезапно начал вращаться.— Он крутится?— Он приспосабливается к временам года. И накануне летнего солнцестояния поворачивается таким образом, чтобы лучи восходящего солнца упали в одну особую призму и осветили капендарь, встроенный в мраморный пол. Люк, что такое Чаша Добродетели?Он испытующе взглянул на нее.— Считается, что из этой чашки Сократ выпил яд, чтобы исполнить свой смертный приговор, — сказал он. — Его приговорили к смерти за поклонение новым божествам.— Это было более двух тысяч лет назад.Люк кивнул:— Точнее, в 399 г. до н.э. Уиллоу рассказала тебе что-нибудь о Рауле Вегасе? Предстанет ли он сначала перед судом за убийство ваших родителей, Тэда и Мэри?— Да, ведь убийства предшествовали воровству. А как Микаэла?Он помолчал и наконец произнес:— Если хотите знать правду, она несчастна.— Несчастна? Почему?— Ей трудно адаптироваться к жизни в доме. Она говорит, что он слишком большой. И ей не нравится, что кровать ночью не раскачивается, как на нашей шхуне.— Ей там было хорошо.— Но вы заметили, что она бегала только по пляжу? Она ни разу не качалась на качелях, — сказал он, кивая на висевшие на дубе качели. — А лес за домом, который мы снимаем, пугает ее. Ей кажется, что из него выйдут медведи и съедят ее. Она не выходит из дома, если с ней нет Микки или кого-нибудь из нас.— Ей нужно подружиться с другими детьми, — предположила Рейчел.Люк покачал головой:— Она боится детей. Когда Ки повел ее записываться в школу, девочка ухватилась за его ногу и не хотела идти. Она ведь ни разу не была в обществе сверстников. — Он пожал плечами. — Мы никогда не знакомили ее ни с кем. Она всегда была только в компании взрослых мужчин.— В таком случае тебе надо приводить ее в библиотеку, когда там детям читают сказки. Ты можешь оставаться с ней, и она привыкнет находиться среди детей. Иначе первый день в школе закончится истерикой.— Я говорил с Ки, но он отмахивается. Боюсь, что первый день в школе окажется труднее для него, чем для Микаэлы. — Он с упреком посмотрел на нее. — Когда вы прекратите эти глупости? — спросил он.— Какие глупости? — притворилась удивленной Рейчел.Люк укоризненно покачал головой:— Ведь это уже даже не упрямство, не так ли? Это гордость. Ки слишком горд, чтобы прийти к тебе, а ты слишком горда, чтобы прийти к нему.— Я не обманывала его, — отрезала она.— Ки считает иначе.— В таком случае это его проблема.Люк снова покачал головой:— Самая большая проблема теперь у Памелы. Памела. Памела. Почему это имя казалось ей таким знакомым?— Кто такая Памела? — спросила она.— Мать Микаэлы, — тихо ответил Люк. — Она вчера приехала сюда.— Приехала? — выдохнула Рейчел. — Зачем?Взгляд Люка сделался жестким.— За деньгами. Зачем же еше?— Она за пять лет истратила полтора миллиона долларов?Люк кивнул:— Похоже, что так. И теперь требует еще. Рейчел молча смотрела на него.— Ей нужен еще один миллион, — уточнил он. — Иначе она по суду отнимет у Ки Микаэлу.— На каком основании? Она ведь продала ее. Она не может просто так забрать ее обратно.— У нее есть адвокат, который утверждает, что пять лет назад она была не в своем уме. Гормоны и все такое, — сказал он, махнув рукой, — вызвали у нее помутнение рассудка.Рейчел встала, сжав руки в кулаки:— Ки не должен платить ей.— У него нет выбора. Он не может рисковать передавать дело в суд.— А что будет, если через пять лет Памела опять потребует денег? Он не может все время платить ей. Он и так в долгу.— Мы соберем деньги, — прошептал Люк, глядя на океан, а потом опять на нее. — Ки выставил «Шесть и одна» на продажу. И на этот раз он получит опеку, санкционированную судом. Так что это больше не повторится.— Это несправедливо, — возмутилась она.— Мы не потеряем Микаэлу, — твердо сказал Люк, вставая и опираясь на палку. — И мы сделаем все, чтобы не доводить дело до суда. Это было бы слишком тяжело для Микаэлы.— Ки продает «Шесть и одна»? — выдохнула Рейчел.— Этих денег не хватит, но они помогут. Джейсон, Питер и Мэтт надеются заработать еще сто тысяч, если все будет хорошо.— Какая у них работа?— Одна компания хочет вернуть деньги, растраченные ее служащими, живущими на Каймановых островах. На этот раз обойдется без стрельбы, — поспешил он заверить Рейчел, увидев неподдельный ужас на ее лице. — Эти расхитители — тихие маленькие книжные черви.— Микаэла… видела свою мать?Люк отрицательно покачал головой:— Памела остановилась в городе в гостинице «Красный сапожок» и встречалась с Ки в кабачке «На якоре». Она согласилась не видеться с дочерью до тех пор, пока Ки согласен платить.Рейчел испустила вздох облегчения.— По крайней мере у нее хватило совести хотя бы на это.Люк хмыкнул:— Это не совесть, а жадность. Ки предупредил ее, что если она постарается увидеться с Микаэлой, то не получит ни цента.Люк осторожно спустился с крыльца и пошел к своему пикапу, но остановился перед дверью:— Я постараюсь привести Микаэлу в библиотеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88