Напряженность внутри Китая также может возрасти в результате неизбежно неравномерного характера ускоренного экономического роста, который в значительной степени обеспечивается неограниченным использованием преимуществ прибрежного государства. Прибрежные южные и восточные районы Китая, а также важнейшие городские центры — более доступные для иностранных капиталовложений и внешней торговли — до сих пор были в наибольшем выигрыше от впечатляющего экономического роста Китая. Напротив, сельскохозяйственные районы, расположенные в глубине страны, и некоторые из отдаленных районов в целом отстают в развитии (в них насчитывается около 100 млн. безработных сельскохозяйственных рабочих, и эта цифра продолжает расти).Недовольство неравенством различных районов может дополниться возмущением по поводу социального неравенства. Быстрое развитие Китая увеличивает социальное неравенство. В определенный момент либо ввиду того, что правительство может попытаться ограничить это неравенство, либо в результате проявления социального недовольства снизу неравенство в развитии отдельных районов и неравенство в уровне жизни могут, в свою очередь, оказать влияние на политическую стабильность в стране.Второй причиной осторожного скептицизма в отношении получившего широкое распространение прогноза о превращении Китая в течение ближайшей четверти века в доминирующую державу в мировых делах, безусловно, является дальнейшее политическое развитие Китая. Динамичный характер экономической трансформации Китая, включая его социальную открытость остальному миру, в далекой перспективе начнет противоречить относительно замкнутой и бюрократически жесткой коммунистической диктатуре. Провозглашенные коммунистические цели этой диктатуры во все большей степени перестают быть делом идеологической приверженности и во все большей степени становятся вопросом имущественных интересов бюрократического аппарата. Политическая элита Китая по-прежнему организована как автономная, жесткая, дисциплинированная и по-монополистически нетерпимая иерархия, по-прежнему ритуально заявляющая о своей верности догме, которая как бы оправдывает ее власть, но которую та же элита больше не претворяет в жизнь в социальном плане. В какой-то момент эти два жизненных измерения придут к фронтальному столкновению, если только китайская политическая жизнь не начнет постепенно приспосабливаться к социальным императивам китайской экономики.Таким образом, нельзя будет бесконечно долго избегать вопроса демократизации, если только Китай внезапно не примет то же решение, что и в 1474 году, то есть изолировать себя от мира, в какой-то степени подобно Северной Корее. Для этого Китай должен будет отозвать более 70 тыс. своих студентов, в настоящее время обучающихся в Америке, изгнать иностранных бизнесменов, отключить свои компьютеры и снять спутниковые антенны с миллионов китайских домов. Это было бы актом сумасшествия, напоминанием о «культурной революции». Возможно, на какой-то краткий момент в рамках внутренней борьбы за власть догматическое крыло правящей, но утрачивающей свои позиции Коммунистической партии Китая может попытаться последовать примеру Северной Кореи, но это возможно лишь как краткий эпизод. Скорее всего это послужило бы причиной экономического застоя, а затем вызвало бы политический взрыв.В любом случае самоизоляция положила бы конец любым серьезным надеждам Китая не только на то, чтобы стать мировой державой, но даже на то, чтобы занять ведущее положение в регионе. Кроме того, страна слишком заинтересована в том, чтобы сохранить доступ в мир, и этот мир, в отличие от мира 1474 года, просто слишком навязчив, чтобы от него можно было успешно изолироваться. Вследствие этого у Китая практически нет экономически продуктивной и политически жизнеспособной альтернативы сохранению своей открытости миру.Таким образом, необходимость демократизации будет все в большей степени преследовать Китай. Просто невозможно слишком долго избегать этого процесса и связанного с ним вопроса прав человека. Будущий прогресс Китая, так же как и его превращение в одну из главных держав мира, будет в значительной степени зависеть от того, насколько умело правящая элита Китая сумеет решить две взаимосвязанные проблемы, а именно проблему передачи власти от нынешнего поколения правителей более молодой команде и проблему урегулирования растущего противоречия между экономической и политической системами страны.Китайским лидерам, возможно, удастся осуществить медленный и постепенный переход к очень ограниченному электоральному авторитаризму, при котором будет проявлена терпимость к некоторому политическому выбору на низком уровне, и только после этого сделать шаг в сторону настоящего политического плюрализма, включая уделение большего внимания зарождающемуся конституционному правлению. Такой контролируемый переход был бы в большей степени совместим с императивами все более открытой экономики страны, чем упорное сохранение исключительной монополии партии на политическую власть.Для осуществления такой контролируемой демократизации политическая элита Китая нуждается в чрезвычайно умелом руководстве, прагматическом здравом смысле, в сохранении относительного единства и в желании уступить часть своей монополии на власть (и личные привилегии), в то время как население в целом должно быть и терпеливым, и не слишком требовательным. Такого стечения благоприятных обстоятельств трудно достичь. Опыт учит, что требование демократизации, исходящее снизу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88