Суммарный эффект этого делает все более трудной задачу создания необходимого политического консенсуса в поддержку непрерывного и иногда дорогостоящего лидирующего положения США в мире. Средства массовой информации играли в этом отношении особенно важную роль, формируя у людей сильное отвращение к любому избирательному применению силы, которое влечет за собой даже незначительные потери.К тому же и США, и странам Западной Европы оказалось трудно совладать с культурными последствиями социального гедонизма и резким падением в обществе центральной роли ценностей, основанных на религиозных чувствах. (В этом отношении поражают кратко изложенные в главе 1 параллели, относящиеся к упадку империй.) Возникший в результате кризис культуры осложнялся распространением наркотиков и, особенно в США, его связью с расовыми проблемами. И наконец, темпы экономического роста уже не могут больше удовлетворять растущие материальные потребности, которые стимулируются культурой, на первое место ставящей потребление. Не будет преувеличением утверждение, что в наиболее сознательных кругах западного общества начинает ощущаться чувство исторической тревоги и, возможно, даже пессимизма.Почти полвека назад известный историк Ганс Кон, бывший свидетелем трагического опыта двух мировых войн и истощающих последствий вызова тоталитаризма, опасался, что Запад может «устать и выдохнуться». В сущности, он опасался, что «человек XX века стал менее уверенным в себе, чем его предшественник, живший в XIX веке. Он на собственном опыте столкнулся с темными силами истории. То, что казалось ушедшим в прошлое, вернулось: фанатичная вера, непогрешимые вожди, рабство и массовые убийства, уничтожение целых народов, безжалостность и варварство». Hans Kohn. The Twentieth Century. — New York, 1949. — P. 53.

Эта неуверенность усиливается получившим широкое распространение разочарованием последствиями окончания холодной войны. Вместо «нового мирового порядка», построенного на консенсусе и гармонии, «явления, которые, казалось бы, принадлежали прошлому», внезапно стали будущим. Хотя этнонациональные конфликты больше, возможно, и не угрожают мировой войной, они стали угрозой миру в важных районах земного шара. Таким образом, еще на какое-то время война, по-видимому, так и не станет устаревшим понятием. Вследствие того что для более обеспеченных стран сдерживающим фактором являются их более развитые технологические возможности саморазрушения, а также их собственные интересы, война может стать роскошью, доступной лишь бедным народам этого мира. В ближайшем будущем обедневшие две трети человечества не смогут руководствоваться в своих поступках ограничениями, которыми руководствуются привилегированные.Следует также отметить, что до сих пор в ходе международных конфликтов и террористических действий оружие массового поражения в основном не применялось. Как долго может сохраняться это самоограничение, невозможно предсказать, однако растущая доступность средств, способных привести к массовым жертвам в результате применения ядерного или бактериологического оружия, не только для государств, но и для организованных группировок также неизбежно увеличивает вероятность их применения.Короче говоря, перед Америкой как ведущей державой мира открыта лишь узкая историческая возможность. Нынешний момент относительного международного мира может оказаться краткосрочным. Эта перспектива подчеркивает острую необходимость активного вмешательства Америки в дела мира с уделением особого внимания укреплению международной геополитической стабильности, которая способна возродить на Западе чувство исторического оптимизма. Исторический оптимизм требует демонстрации возможностей одновременно заниматься и внутренними социальными, и внешними геополитическими проблемами.Тем не менее возрождение западного оптимизма и универсальность западных ценностей зависят не только от Америки и Европы. Япония и Индия являются примерами того, что понятия прав человека и центральное значение демократического эксперимента действительны и в азиатских странах, как развитых, так и до сих пор развивающихся. Дальнейший успех в демократическом строительстве Японии и Индии, таким образом, также имеет огромное значение для сохранения большей уверенности в отношении политического будущего земного шара. Действительно, опыт этих двух стран, а также опыт Южной Кореи и Тайваня дают основания предполагать, что сохранение темпов экономического роста Китая приведет при наличии давления извне в пользу необходимости перемен и вследствие большей причастности к делам международного сообщества, возможно, к постепенной демократизации китайского строя.Решение этих проблем является и бременем Америки, и ее уникальной обязанностью. С учетом реальности американской демократии эффективные действия неизбежно потребуют понимания общественностью важной роли американского государства в формировании все более широкой системы стабильного геополитического сотрудничества, которая будет одновременно предотвращать возможность глобальной анархии и успешно препятствовать возникновению новой угрозы со стороны какой-либо из стран. Эти две цели — предотвращение анархии и появления державы-соперницы — неотделимы от определения более долгосрочной цели глобальной деятельности Америки: создания прочной сети международного геополитического сотрудничества.К сожалению, до сегодняшнего дня усилия, направленные на то, чтобы четко сформулировать новую центральную и глобальную цель Соединенных Штатов после окончания холодной войны, были однобокими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88