— Рад приветствовать вас, господин Гитлер на земле, которая была возвращена России в ходе нашей общей борьбы!
Гитлер — сам мастер монолога и емкой фразы, сразу же оценил сказанное… Тут были и изысканная в своей простоте и невычурности любезность, и напоминание о том, что Брест — давнее законное русское владение, и скрытая благодарность за вернувшую Брест России германскую решимость 39-го года в отношении Польши, и признание взаимной выгодности союза, и приглашение к его развитию…
Да-а-а… Это был не Чемберлен…
— Я также рад, господин Сталин, что эта общая борьба привела нас в эти старые и овеянные славой стены, где может начаться новая история…
Стрекотали камеры русских и германских кинооператоров, щелкали затворами фотоаппараты, а Сталин под этот неизбежный шум представил фюреру высокого генерала, который оказался переводчиком:
— Переводить нам будет генерал Игнатьев… Он прекрасно знает немецкий язык еще с тех пор, как вел беседы с кайзером Вильгельмом Вторым.
— О! — невольно вырвалось у Гитлера. — Даже так! И как вам удалось это, генерал? — не удержался от вопроса фюрер.
Игнатьев вначале перевел вопрос Сталину, а затем ответил:
— Я был в свое время военным агентом России в Скандинавии…
Сталин чуть заметно улыбнулся и пояснил:
— Товарищ Игнатьев в прошлом— граф, а сейчас, как видите— красный генерал… Живое связующее звено между старой и новой Россией… Между прочим, Алексей Алексеевич служил в царской армии вместе с будущим маршалом Маннергеймом…
Да, эти русские умеют удивить!
Фюрер вдруг понял, что он никогда в обстановке встречи на высшем уровне не чувствовал себя так свободно уже с первых ее минут! Раньше ему всегда приходилось играть, а тут — он чувствовал это острым чутьем публичного политика и вождя — нужды в игре не было.
Не было потому, что Сталин уже первыми минутами общения начисто исключал какую-либо игру. Теперь фюрер понял, почему Риббентроп был так восхищен атмосферой кремлевских приемов. В Европе дышали изысканными искусственными ароматами, а тут был чистый здоровый воздух, окружающий, черт побери, нравственно весьма здоровых людей…
Это было новым и непривычным для Гитлера. Но это — не раздражало. Фюрер уже начинал догадываться, что Сталину была присуща высшая простота стиля, заключающаяся в том, что стиля, как чего-то продуманного, не было. Была сильная, крупная, уверенная в себе и в своей стране личность, для которой никакая поза невозможна уже потому, что абсолютно не нужна.
И этот граф-переводчик… Родом из старой России, он тоже явно дышал той же простотой, что и его вождь…
Все это пронеслось в уме фюрера мгновенной, переплетающейся чередой мыслей, чувств, догадок и прозрений… Но надо было что-то говорить, и он вдруг неожиданно для себя сказал тоже просто:
— Вот оказывается как! Старая Россия и новая оказывается связаны крепче, чем я думал!
— У нас и с Германией давние связи, господин Гитлер, — улыбнулся Сталин… — Я хотел бы вам прочесть несколько строк, — и Сталин, сделав паузу, прочел:
Есть между нами похвала без лести,
И дружба есть в упор без фарисейства,
Поучимся ж серьезности и чести
На Западе у чуждого семейства…
Скажите мне, друзья, в какой Валгалле
Мы вместе с вами щелкали орехи,
Какой свободой мы располагали,
Какие вы поставили мне вехи…
После каждой строчки Сталин делал паузу для перевода, однако музыка стиха от этого не терялась. Игнатьев же переводил блестяще… Рифмы при переводе пропадали, а выразительность сохранялась, и воздействие ее было несомненно…
Гитлер стоял под чистым небом на чужом армейском плацу и поражался… Так с ним не знакомились никогда…
Он нередко сомневался — верна ли та или иная его политическая акция, но не сомневался в своей идейной правоте.
Когда он отдал приказ войти в демилитаризованную Рейнскую зону, он отчаянно трусил. Но вошел.
Он был мастером блефа потому, что никто — ни среди тех, кто ему противостоял, ни среди тех, кто стоял рядом с ним, не начинали с таких низов, как он… Вся эта парламентская и аристократическая публика всегда имела хлеб с маслом, даже если не ударяла палец о палец. Это были представители элиты. Они умели играть, но не умели вложить в игру ту страсть и жизненную силу, которая свойственна тем, кто не просто сделал себя сам, но сделал, поднимаясь с самых общественных низов…
Даже мелкий корсиканский дворянчик Наполеон знал лишь, что значит заснуть на голодное брюхо. Но что такое ночлежка, где засыпаешь на это голодное брюхо, ничем не отличаясь от бездомного пса?! Нет, с этим не был знаком даже Наполеон. Может быть, именно поэтому француз в решительный момент так и не решился использовать силу массы, толпы… Массы, преданной тебе и верящей тебе…
Из всех мировых лидеров изнанку жизни и борьбу не за успех, а за кусок хлеба знал еще только один — вот этот неторопливый русский… Ах, нет, не русский, грузин… Впрочем, все же — русский.
Гитлер колебался перед Судетами и во время Дюнкерка… Ведь поступок, действие могут и подвести. Однако он никогда не подвергал сомнению свои политические идеи! Убеждения его всегда были незыблемы.
Он верил в себя абсолютно, потому что давно глубоко запрятал в самые глубины души сомнения. Это не было ни манией величия, ни переразвитым самомнением. Был трезвый политический и личный расчет, подкрепленный и проверенный практикой: чем более уверенно и неколебимо он вел себя с окружающими, тем большее влияние он на них оказывал. Абсолютная уверенность давала хорошие дивиденды…
И вот впервые вглядываясь в эти прищуренные серые глаза, вслушиваясь в неторопливую речь, подкрепляемую редким взмахом руки, он впервые ощутил неуют и беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241