Колокол Мемориальной церкви, стоявшей в двух десятках метров от библиотеки, торжественно прозвонил семь раз.
– Господин Лиланд Кросби-младший, прошу вас, – объявил капитан.
Кросби начал своё выступление, и Уильям поздравил себя. Именно этого он и ждал: и этого визгливого тона, и этого избыточного, близкого к истерике подчёркивания тех или иных моментов. Кросби напоминал о примерах американских радикалов, о событиях на Хэймаркет-сквер, о финансовых фондах, о доходах «Стэндерд Ойл» и даже о золотом стандарте. Уильяму показалось, что единственным результатом выступления соперника была его реклама самому себе, хотя он и сорвал ожидаемые аплодисменты собственной клаки, сидевшей справа от Уильяма. Когда Кросби сел, стало ясно, что новых сторонников он себе не завоевал, и, может быть, даже потерял нескольких старых. Равным образом сокрушительно он выглядел в сравнении с Уильямом и Мэттью – одинаково богатыми, обладающими одинаковым положением в обществе, но одинаково эгоистично отказывающимися принять на себя роль мучеников на пути развития социальной справедливости.
Мэттью – воплощение либеральной терпимости – выступал по делу и успокоил свою аудиторию. Уильям тепло похлопал своего друга по руке, когда тот под громкие аплодисменты вернулся на своё место, и произнёс:
– Я думаю, тут всё уже ясно!
Но Тэдьюс Коэн удивил практически всех. Его манеры были приятными и скромными, и говорил он с сочувствием. Его ссылки и цитаты – яркие и уместные – взывали к милосердию. Он не старался произвести избыточное впечатление на публику, но говорил так искренне, что любой здравомыслящий человек не мог с ним не согласиться. Он был готов признать некоторые излишества, допущенные людьми, от имени которых говорил, несовершенство их руководителей, но при этом создавалось впечатление, что социализм – несмотря на все недостатки – не имеет себе альтернативы, если ставить перед собой целью светлое будущее человечества.
Уильям немного растерялся. Острое логическое наступление на политические воззрения его оппонентов оказалось бы бесполезным после мягких и убедительных слов Коэна. Помимо этого, было бы невозможно превзойти его в роли защитника надежды и веры человека. Поэтому сначала Уильям сосредоточился на опровержении некоторых утверждений Кросби, а затем противопоставил аргументам Коэна свою собственную декларацию, в которой высказал мысль, что существующая в Америке система способна дать гораздо лучшие результаты на пути конкуренции – как интеллектуальной, так и экономической. Он подумал, что неплохо защитил свою позицию, но не более того, – и сел, уверенный в том, что Коэн серьёзно опередил его.
С опровержением от имени его соперников выступил Кросби. Он начал так свирепо, будто хотел разгромить не только Мэттью и Уильяма, но и Коэна. Кросби спросил у аудитории, могут ли присутствующие назвать по имени «врага народа», который сидит в этом зале. Он несколько долгих мгновений обшаривал глазами зал, а зрители ёрзали на местах в смущённом молчании. Даже его собственные сторонники прятали глаза, разглядывая кончики своих ботинок. Тогда Кросби подался вперёд и загремел:
– Он только что выступал перед вами. Его зовут Уильям Лоуэлл Каин. – Кросби показал пальцем на стул, на котором сидел Уильям, и, не поворачивая головы, продолжил грохочущим голосом: – Его банку принадлежат шахты, на которых рабочие умирают ради того, чтобы его владельцы заработали лишний миллион долларов в год в качестве дивидендов. Его банк поддерживает кровавые коррумпированные диктаторские режимы в Латинской Америке. Именно через его банк выплачиваются взятки американским конгрессменам, чтобы они принимали законы, разоряющие мелких фермеров. Его банк…
Он говорил так ещё несколько минут. Уильям сидел неподвижно как камень, лишь время от времени записывая что-то в свой жёлтый блокнот. Среди присутствующих раздавались крики «нет». Сторонники Кросби выкрикивали что-то в его поддержку. Находящиеся в зале преподаватели начинали нервничать.
Время, отведённое Кросби, заканчивалось. Он поднял руку и сказал:
– Джентльмены, полагаю, что ответ на призыв американского народа находится не далее чем в нескольких десятках метров отсюда. Я имею в виду Библиотеку Виденера, величайшую частную библиотеку мира. Туда – вместе в представителями самых образованных американцев – приходят студенты из бедных и иммигрантских семей, они умножают там знания и процветание всего мира. А почему она существует? А потому, что один богатый пижон отправился шестнадцать лет назад в плавание на шикарном пароходе под названием «Титаник». Дамы и господа, осмелюсь утверждать, что только тогда, когда народ Америки вручит каждому представителю правящего класса билет в собственную отдельную каюту на «Титанике» капитализма, огромные ресурсы нашего великого континента смогут стать свободными и послужить на благо свободы, равенства и прогресса.
Мэттью вслушивался в выступление Кросби, и его чувства перерастали в ликование от того, что явный промах соперника отдавал победу в их руки, хотя сначала он был растерян поведением противника, а затем пришёл в ярость при упоминании «Титаника». Ему и в голову не могло прийти, как Уильям ответит на такую провокацию.
Когда некоторое спокойствие было восстановлено, капитан вышел вперёд и произнёс:
– Мистер Уильям Лоуэлл Каин.
Уильям встал, подошёл к трибуне и оглядел собравшихся. По залу прокатился шумок нетерпения.
– С моей точки зрения, взгляды, изложенные мистером Кросби, не заслуживают ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168