И хоть я не видела его лица, я знала, что это он, мой злой гений. Во сне мне стало еще страшнее, чем наяву.
— Хочешь поговорить со мной? — спросил он меня глухим голосом; я почему-то знала, что он при этом не шевелит губами. — Жди.
И исчез в неверном свете побитой луны. Утром Сашка сказал, что во сне я кричала и мычала. И налил мне валокордина.
14
Утром, прежде чем уйти на работу и прежде чем выпустить из дому своих мужчин, я набрала номер Синцова, представляя, как дребезжит его старомодный звонок на мобильнике. Он сразу взял трубку и отрапортовал, что клиент сидит в своем бараке и никуда не дергается.
— Бедный Андрей, ты хоть спал сегодня? — посочувствовала я.
— Нет, всю ночь пил и играл в карты, — ответил он, но голос у него вовсе не был несчастным.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Местные не дали пропасть. Кормят от пуза, да еще и развлекают. Сейчас пойду вздремну, а ребята покараулят.
— Спасибо, Андрюшечка, — с чувством сказала я. Все-таки человек ради меня идет на такие лишения; это говорить хорошо, мол, развлекался до утра, а на самом деле такие бессонные ночи в нашем возрасте дорого даются, уж я-то это знаю.
— Не за что, — отозвался он из областных просторов. — Дружба — закон моря.
А на работе меня уже ждали Мигулько с Гайворонским.
— Машка, мы такое накопали! — завопили они хором, так, что я испугалась.
— Господи, что вы еще накопали? — простонала я, ожидая новых напастей.
Перебивая друг друга, они сообщили, что нашли человека, у которого муж Светловой занимал крупную сумму денег как раз тогда, когда исчезла его жена.
— Это уже кое-что, Маня! — возбужденно орал Мигулько. — Теперь есть о чем поговорить!
— Слушайте, как вам это удалось? — я была потрясена. Хотела было язвительно добавить, что эту бы энергию направить на работу по реальным уголовным делам, а то что ни дело, так «не представилось возможным», но вовремя прикусила язык. Что я, в самом деле? Люда тратят свое личное время на мои, между прочим, проблемы. И вместо того, чтобы поклониться им в пояс, я еще буду шутить не совсем удачно… Но я же испытываю к ним благодарность, просто мне все время, как говорила моя бабушка, шлея под хвост попадает. Ну что мне с собой сделать? В экстремальных условиях во мне просыпается извращенный юмор, в качестве защитной реакции организма. Одна надежда, что мои друзья и коллеги знают меня, как облупленную (интересно, откуда взялось это выражение) и уже сто лет мирятся с некоторыми малоприятными особенностями моей личности.
— А вот удалось! Наведение справок, опрос, наблюдение, оперативное внедрение, и другие оперативные мероприятия…
— Стоп! Какие оперативные мероприятия могут быть, если уголовного дела нет? — спроси-ла я подозрительно. — Мне совсем не нужно, чтобы вас потом прокуратура плющила за превышение служебных полномочий.
— Обижаешь, Маша, — надулся Мигулько, а Гайворонский добавил:
— И плохо знаешь закон об оперативно-розыскной деятельности. Есть такая замечательная штука — дело предварительной проверки.
— Но у вас нет пока сведений о совершении преступления!
— Ты слово уловила — «предварительной»? Если агент Вася приходит и сообщает, что его друг Петя, старый «медвежатник», только что вышел из тюрьмы и ограбил банк, то, конечно, заводим реальную «корочку».
— А если Вася сообщает, что старый «медвежатник» Петя, склонный к совершению тяжких преступлений, вышел из тюрьмы и вполне может организовать банду, то мы заводим что? — Мигулько посмотрел на напарника, тот на меня:
— Дело предварительной проверки, И ее проводим.
— А… — открыла я было рот, но Мигулько не дал мне ничего сказать.
— Закон читай, Маша. А в законе сказано: основанием для проведения ОРМ являются, в том числе, ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность…
— То есть нам, — подхватил Игорь Гайворонский.
—… сведения, в том числе, о лицах, без вести пропавших.
— А мы такие сведения получили. Аж о четырех лицах, пропавших без вести.
— Да? — прищурилась я. — А вот Кораблев в свое время мне говорил: никогда не принимай информацию, которую ты пока не знаешь, как реализовать. Если тебе агент Вася по секрету сообщает, что его друг Петя убил и закопал кого-то, не надо принимать такую информацию до тех пор, пока Петя пальцем не ткнет в яму.
Опера переглянулись и совершенно одинаково хмыкнули.
— А Кораблев слишком много говорит, — сказал Мигулько.
— И получит за это, — добавил Гайворонский.
— Хотя можно подумать, что Машка этого не знает, — продолжил Мигулько.
— Не знаю, — искренне сказала я. — Я вообще мало что понимаю в ваших оперативных тонкостях.
— Не надо прибедняться! — зашумели они хором.
— Нет, в самом деле: Кораблев мне еще говорил в свое время, что ни один опер добровольно не заведет оперативные «корочки», если не уверен, что их реализует.
— Нет, все-таки он слишком много говорил! — возмутился Костя Мигулько.
— Маша, ты серьезно думаешь, что если речь идет о твоей безопасности, мы будем мелочиться? И прикидывать, реализуем информацию или нет? Срубим «палочку» или не срубим? Обижаешь!
Я повинно склонила голову.
— Простите, если можете.
— Простим? — переглянулись они.
— Простим, — сказал Мигулько, как старший по званию. — Она и вообще-то с прибабахом, а сейчас, на фоне последних событий, и совсем неадекватна.
Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.
А информацию они раскопали действительно ценную. Нашли сослуживца мужа Светловой —профессора из того же института, где муж преподавал, будучи доцентом. Вообще на работе у господина Светлова почти не говорили об исчезновении его жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66