И тут он весь подобрался, почувствовав, что начинает нервничать.
Войдя в автобус, он не оглянулся, решив, что инициативу должна взять на себя Шуламит. Это позволит ему быстро сориентироваться. Как он мог быть уверенным, что она все еще считает его "любовью своей жизни"? Уплатив за поездку и пройдя на две трети заполненный автобус, он понял, что в салоне ее не было. Он не очень расстроился. Шуламит по многим причинам могла сделать именно так. Единственно возможное решение - продолжить путь до Эйлат и, если там ничего не случится, попытаться позвонить ей вновь. Он сел на одно из двух пустых мест сзади рядом с пожилым палестинцем, державшим две клетки с живыми курами, откинулся на спинку и спокойно заснул, ибо сделал все, как нужно, и пока еще не мог влиять на происходящее. Он проспал, очевидно, часа два, по крайней мере так ему показалось, когда он проснулся на остановке, где было шумнее обычного. Его сосед - палестинец - под ругань окружающих и кудахтанье кур выбрался из автобуса, как и большинство арабов. Посмотрев в окно, Карл увидел вывеску на трех языках, сообщавшую, что они приехали в Беэр-Шева. И тут среди пассажиров, входивших в автобус, он заметил Шуламит Ханегби. На ней была зеленая куртка, через левое плечо висел автомат "узи", в руке большая зеленая военная сумка.
Карл закрыл глаза и притворился спящим, так что ей пришлось "разбудить его" и самой начать разговор, который не потребовал от него ни слишком большого оживления, ни нарочитого равнодушия.
С закрытыми глазами он попытался, хотя слишком поздно для оценки ситуации, представить, как выглядели остальные вошедшие в автобус. Но решил, что не успел заметить чего-либо необычного, и не стал открывать глаза.
Он почувствовал, как она подошла и медленно поставила свою сумку рядом с ним. Но вместо того, чтобы засунуть свой и его багаж на верхнюю полку, она крепко обняла его, потрясла и поцеловала с наигранной страстью как раз в тот момент, когда он открыл глаза. Он подумал: так это должно выглядеть в фильмах - поцелуй, казавшийся совершенно искренним, на самом деле был лишь игрой.
Когда их губы медленно разомкнулись, он вопросительно посмотрел на нее, а она молча приложила палец к его губам.
- О, наконец-то, Чарли, - сказала она по-английски, не громко, но и не тихо. - Я с ума сходила без тебя. Как твои родственники?
- Well, нормально. А твои?
- Семейные проблемы, понимаешь, Чарли? Папа не хотел, чтобы мы встречались, вот так-то.
Она развернула небольшой листок бумаги и незаметно положила ему на колени. Там было написано: "Влюбленная пара едет в Эйлат. Разговор потом".
- Наконец-то мы вместе, так что забудем все остальное, - сказал Карл и кивнул в сторону записки. Автобус тронулся. По радио в салоне началась трансляция новостей. Сообщалось о событиях последних суток, в которых Карл ничего не понял, кроме того, что слово "террористы" повторялось без конца.
- Случилось что-нибудь? - спросил он, жестом указывая на громкоговоритель.
- Да, а ты не слышал? - ответила она. - В Бетлехеме была большая террористическая акция ночью, сразу же после рождественской мессы.
- А что произошло? - спросил он, похолодев.
- Бомбы. Взорвались две бомбы, когда народ выходил с мессы. У христиан в это время года рождественская месса. Четыре-пять убитых и дюжина раненых.
- Вот это нехорошо, - сказал Карл, искренне обеспокоенный различными предположениями в связи с его собственным "исчезновением" и возможными недоразумениями из-за этого, - действительно нехорошо. Виновных задержали? Палестинцы, конечно?
- А-а, обычная история, несколько арестованных, но сразу не скажут, подробности будут известны через какое-то время, хотя радио Бейрута уже сообщило, кто виноват или кто ответствен за эту акцию.
Карл искоса разглядывал ее, а в голове вертелись вопросы. Основной - причина их встречи, а потом - почему она взяла с собой автомат и означают ли три толстые латунные полоски на плечах, что она капитан, а не сержант - ему, как лейтенанту и любовнику, право же, следовало бы знать. И если они действительно на пути в Эйлат, почему она ведет себя так, будто их могут подслушивать, хотя как это технически и практически осуществимо? Она ему явно нравилась. Надо найти нейтральную тему для разговора, чтобы оставшиеся часы провести с пользой и удовольствием.
- Я, собственно, слишком мало знаю о твоей семье. Когда мы вместе, мы думаем лишь друг о друге. Не расскажешь ли немного о них, чтобы я понял их лучше? - попросил он.
Она улыбнулась: это прекрасная идея, а то она действительно не успела ничего толком рассказать, а ему следовало бы побольше знать о них, чтобы лучше понять все.
Ландшафт начал меняться. Они, без сомнения, приближались к пустыне, становилось теплее, и им захотелось снять с себя зеленые военные куртки.
Шуламит Ханегби была сабра, урожденная израильтянка во втором поколении. Ее дед приехал сюда из польского, а тогда еще российского, города Пинска до первой мировой войны. Он принадлежал к поколению пионеров - создателей кибуцев, к первым идеалистам, собиравшимся построить еврейское социалистическое общество в Палестине. Его звали Ледерман, но потом он взял себе еврейское имя Хаим Ханегби, что значило "жизнь в пустыне" - именно то, чего он и хотел.
Ханегби женился на русской, которая приехала сюда в 1924 году, у них было три сына. Но уже юношей старший ушел, стал правым, бросив социал-демократическое движение "Мапай" за кибуцы в Галилее, переехал в Тель-Авив, ударился в бизнес и попал в одну политическую группу вместе с Менахемом Бегином. Годы второй мировой войны, вплоть до освободительной войны 1947 - 1948 годов, сделали братьев чуть ли не смертельными врагами, два младших были в Хаганах, а старший - в террористической лиге Бегина "Иргун цвай леуми".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138