А тот как раз ехал из Упсалы с заряженным револьвером. Да, и еще он добавил что-то вроде шутки: мол, если израильтянин "подстрижет" его, то виновата будет "фирма", так что пришлось вступиться. Объявили тревогу по всей стране, израильтянина схватили у Норртулль, вооруженного, через двадцать минут после телефонного звонка. В газеты дело так и не попало. Но Понти после этого был "приятным контактом". Правда, через несколько лет Янссон получил другое задание, но он знал, что Понти и Фолькессон встречались по крайней мере несколько раз. Вот примерно и все.
- Значит, если бы Понти однажды вечером позвонил и сказал, что должен встретиться с ним завтра рано утром и что это очень важно, согласился бы Фолькессон на встречу? - спросил Фристедт.
- Да, без сомнений, - ответил Роффе Янссон.
* * *
Ивар Матиесен сидел в своей комнате на четвертом этаже нового белого здания полиции на Грёнланд и изучал устав. Параграф 8 инструкции по наблюдению перечислял некоторые безусловные требования: "Каждый связанный со службой наблюдения должен быть вновь проинструктирован о своих обязанностях строго соблюдать неразглашение того, что узнал во время несения службы; обязанность неразглашения возлагается и на других полицейских, не находящихся в службе наблюдения".
В таком случае "обязанность неразглашения" возлагается и на шведского полицейского, находившегося сейчас на борту самолета. Правда, в параграфе 7 говорилось:
"Свидетелям и другим лицам нельзя давать сведения, связанные со службой наблюдения или наносящие ущерб государственной безопасности, кроме тех случаев и в той степени, в какой это необходимо для получения дополнительных сведений или помощи..."
Значит, проблему решить можно. Если рассматривать шведского коллегу в качестве "источника сведений" и "помощи", то нет никаких формальных препятствий для обмена любой информацией. Потом ее можно будет соединить, независимо от того, что надо узнать кроме той довольно пространной информации в отчете, уже полученном шведами сегодня утром. Он нажал кнопку прямого телефона и попросил секретаря прислать к нему Руара Хестенеса.
Часом позже Руар Хестенес стоял в аэропорту Форнебю и рассматривал пассажиров, спускавшихся с трапа стокгольмского самолета. Подойдя к выходу из таможни, он выбрал для себя трех мужчин среднего возраста, один из которых - его шведский коллега.
Для Карла Хамильтона все было проще. Он знал, что среди ожидавших должен был находиться мужчина его возраста в синей куртке со шведской маркой "Горный лис", в красном вязаном свитере, спортивных брюках и туфлях фирмы "Экко". Такой действительно стоял спиной к Карлу и рассматривал прибывших пассажиров. Тот сильно удивился, когда Карл подошел к нему и окликнул.
- Хэй, я Карл Хамильтон, - сказал он. - Из стокгольмского отдела безопасности.
Вереница машин двигалась по неширокой, постоянно перестраиваемой дороге между Форнебю и скоростным шоссе Драммен - Осло. Они сидели в "вольво" и больше молчали. Оба были новичками в службе безопасности, и оба чувствовали себя несколько неуверенно в присутствии друг друга.
"Типичный шведский сноб, - думал Хестенес. - Пояс из крокодила, кейс из бордовой кожи, серый костюм и галстук в полоску; этот швед похож больше на ассистента директора из фирмы "Электролюкс". И как только такой угодил в госбезопасность?"
"Пародия на норвежца, не хватает только шапочки с помпоном, - думал Карл. - Если такой будет преследовать, можно быть уверенным, что он не из "Черного сентября"".
- Если точно определить ситуацию, то я не очень представляю, о чем мы можем и о чем не можем говорить, - сказал Карл. - Но у меня, конечно же, масса вопросов; в самолете я прочел твои отчеты.
- Я тоже не знаю. Я новичок здесь, работаю в отделе наблюдений. Раньше я наблюдал за наркоманами, - ответил Хестенес.
Через полчаса они уже сидели у Матиесена на Грёнланде.
- Well, - сказал Матиесен, - ты просвети нас, а мы просветим тебя, насколько сможем. У меня только один вопрос: раз вас интересует "наш" человек из "Гранд-отеля", значит, вы знаете, чем он занимается, не так ли?
Прежде чем ответить. Карл немного подумал. Странная ситуация: вот он, швед, сидит в иностранной службе безопасности и должен обменяться информацией о шведе. Неужели все это так просто? В Стокгольме ему сказали лишь, что он должен ехать в Осло и попытаться уточнить некоторые неясные места в норвежском отчете. Но никто ничего не сказал, что же ему говорить в случае, если самому придется отвечать на какие-либо вопросы, даже если таковые будут касаться того, что рано или поздно все равно прояснится.
- Мы полагаем, что есть какая-то связь между Понти и убийством одного из наших коллег вчера утром. По крайней мере в одном или двух пунктах. Кроме того, существует связь между журналистом и некоторыми другими подозреваемыми.
- А что же не совпадает? - поинтересовался Хестенес.
- Усы, хотя и не точно, но прежде всего брюки. Мы почти уверены, что на убийце были обычные голубые джинсы, а ты писал о серо-голубых вельветовых брюках. Наш первый вопрос: нельзя ли было спутать серо-голубые вельветовые брюки с обычными джинсами?
- Абсолютно нет, - ответил Хестенес. - Это были вполне приличные брюки, в которых можно пойти в норвежский ресторанчик, в джинсах туда не ходят. И они были светлее, явно светлее всех джинсов.
- Но джинсы могут быть и очень светлыми после многих стирок, - возразил Матиесен.
- Конечно, - подумав, сказал Хестенес, - но тогда они явно переливаются разными оттенками, да и швы по бокам хорошо заметны. А эти были, без сомнения, гладко-серо-голубые, небесно-голубые, кажется, так называется этот цвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138