- Надеюсь, вы не обидитесь на мой вопрос, но я знаю имя только одного из вас - Мартина Бера. Так как же вас зовут?
Все взгляды автоматически устремились к Фредерике Кункель - еще одно подтверждение того, что она у них что-то вроде босса. Та сначала заколебалась, но потом решилась.
- Меня зовут Фредерике Кункель, - сказала она кратко. Карл бросил вопросительный взгляд на Вернера Портхуна, сидящего рядом с ней.
- Вернер, - пробормотал он едва слышно. Карл вопросительно вскинул бровь, но фамилии так и не дождался.
Он окинул взглядом Мартина, а затем посмотрел в упор на Монику Райнхольд.
- Меня зовут Моника Шрам, - сказала Моника Райнхольд.
- Сабина Ледерс, - представилась Ева Сибилла Арнд-Френцель.
Черт побери, подумал Карл: два правильных имени и фамилии, одно правильное имя без фамилии, правильное имя с фальшивой фамилией и фальшивая фамилия с фальшивым именем. Было бы лучше не слышать некоторые имена, чтобы рано или поздно их не перепутать.
- А теперь вернемся к делу и попытаемся продолжить наш разговор, - начала Фредерике Кункель таким тоном, как будто хотела дать понять, что даже теперь парадом командует она. - Мы... э-э... не только для того тебя пригласили, чтобы вести политические беседы. Дело в том, что мы хотели бы воспользоваться твоими знаниями.
- Простите, но мысль не совсем ясно сформулирована, - ответил Карл с явной иронией. - Что вы имеете в виду? Я должен для вас открыть тренировочный лагерь в Шварцвальде или что?
- Нет, вопрос в другом - могли бы мы с твоей помощью осуществить крупную операцию?
- В таком случае я отвечаю "нет", просто - "нет".
- Почему?
- Думаю, это ясно. В отличие от вас, я не занимаюсь отдельными убийствами. Считаю это дело вредным и неизбежно ведущим к поражению. Так что само предложение - мне взяться за подобное - просто абсурдно.
- Но если предположить, что речь идет об ударах по одному или нескольким американским и западногерманским посольствам, например в Стокгольме, причем таким способом, какой сам предложил. В одиночку ты не сможешь это сделать.
Теперь Карл был вынужден притвориться, что ему надо подумать. Его "поймали" на собственных словах. Итак, он не мог просто отклонить предложение, но не хотел и слишком быстро менять свое решение.
- Все, что я знаю о ваших делах, по большей части прочитал в газетах, - начал он как бы извиняющимся тоном. - Примерно каждый второй раз вы попадаетесь. Вы бросаете ручные гранаты друг в друга, ваши бомбы не взрываются, вы совершенно безрассудно стреляете в народ. Вот так, то одно, то другое. И мне совершенно не импонирует быть втянутым в это. Если уж мне суждено умереть, так я хочу, чтобы это было по воле случая или по моему собственному решению, а не по вине сумасшедшего полутроцкиста, который бросит мне под ноги ручную гранату или устроит дурацкую ловушку, как это сделали вы, когда хотели поймать меня на Хафенштрассе.
Никто в комнате и виду не подал, что обиделся. Фредерике Кункель надолго задумалась, прежде чем задала следующий вопрос.
- Как получилось, что ты сам начал грабить банки?
- Мне кажется глупым сидеть здесь и отвечать на вопросы, как будто я на допросе в полиции.
- В первый раз нас сравнивают с полицейскими. Но вопрос так же интересен, как и сам предмет нашей беседы, не так ли?
- О'кей, ты выиграла. Ты спрашиваешь, почему мои налеты на банки совсем иного характера, в отличие от ваших. Так вот, я вернулся домой в Швецию после пяти лет пребывания в Калифорнии. Да, я вернулся с университетским образованием, изучал компьютеры как основной предмет. В Калифорнии с этим обстоит лучше всего, что бы там вообще ни говорилось о США. Можно сказать, я провел в брюхе хищника целых пять лет. Когда я вернулся домой в Швецию, марксистско-ленинские левые группировки в основном прекратили свое существование. Я не знаю, было ли что-либо подобное у вас, в Германии. В Швеции же остались только дурацкие защитники природы и сумасшедшие борцы за мир. Вся антиимпериалистическая борьба свелась на нет. Существуют только незначительные группы внутри старой ревизионистской и связанной с Москвой коммунистической партии. Они вроде бы ведут антиимпериалистическую борьбу, но эта борьба больше касается, например, Центральной Америки.
Но не дай Бог даже сказать что-нибудь плохое о Советах. Это ясно. Ну и конечно - ни слова об Афганистане. Никакой борьбы, собственно, больше не велось, с ней было покончено, или она приняла социал-демократический оттенок. А эти чертовы социал-демократы в Швеции очень ловко овладели искусством брать на себя инициативу и действовать в собственной реформистской манере, делая все для укрепления поддержки партии и государственной линии. Почти то же, что и здесь, как я понял. Поэтому я решил поселиться на Хафенштрассе, чтобы наверняка избежать полицейских. Оккупанты брошенных домов были просто куплены социал-демократами по цене всего 100 марок за дом и с гарантией избавления от полицейских, так ведь?
- Извини, что прерываю, но не мог бы ты перейти непосредственно к ограблению банка. Все остальное, конечно, интересно, но по меньшей мере общеизвестно, - сдержанно, но с заметным нетерпением сказала Фредерике Кункель. Но Карл решил все же, что необходимо еще раз отклониться от темы.
- Я был в движении "Палестина", которое тоже исчезло за эти годы с лица земли, и вы знаете почему? Да, мы всегда делали ставку на чисто реформистскую деятельность, классические методы формирования общественного мнения, без всяких военных акций. Мы хотели доказать, что Израиль - агрессор и экспансионист, что сионизм - это расизм и что Израиль - почти то же самое, что ЮАР, и все в том же роде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112