Чисто, понимаешь, аккуратно... Мы, когда в прошлом году укутывали деревья, так намусорили, что Егор Сергеевич два часа потом ругался.
Подумал и добавил:
- Два с половиной часа.
Синицын догадался:
- Надо солому рассыпать кругом!
- Правильно! - заорал Генка, и они вдвоем принялись за "работу". Распотрошили не одну кучу соломы и разбросали по всему участку. Старались, пыхтели, с ног до головы обсыпали сами себя соломенной трухой.
Вдруг из-за низенького забора послышались голоса:
- Эй, что вы там делаете? Зачем солому разбрасываете?
Друзья испуганно замерли. Но тут же облегченно вздохнули: над забором торчали головы одноклассников.
- Наши...
Лысюра стал размахивать пучком соломы:
- Заходите, ребята! Сейчас вы ахнете!
И впрямь, едва ребята появились на участке, у них вырвались крики удивления.
- А ведь наши деревья уже укутаны!
- Здесь и делать нечего!
- А мы спешили...
Лысюра сиял, словно электрическая лампочка.
- Видали? Это я с Синицыным, - подбоченясь, он небрежно кивнул на Макара. Тот только хлопал глазами. - С рассвета вкалывали в поте лица. За вас, понимаешь, старались. Скажите спасибо, высморкайтесь и спать идите.
- А кто вас просил? - вдруг ощетинился Живцов.
- Как - кто? - осекся Лысюра и только тут заметил, что все смотрят на него как-то недружелюбно. - Да вы что, ребята? Ведь вчера сами же просили Синицына, то есть обязывали... Вынесли решение.
- Никто его не обязывал, - вмешался Пономаренко, по обыкновению зажмуриваясь, когда он говорил что-то резкое. - Ему просто вынесли общественное суровое порицание. Ты что, забыл?
А Зойка вдруг взвизгнула:
- Это ты заставил его работать всю ночь! - сжав кулачки, она подступила к старосте. - Ребята, он же все время талдычил вчера, помните, чтобы Макар всю ночь работал на участке. Ах ты, рабовладелец несчастный!
Лысюра попятился:
- Какой я тебе рабовладелец? Я, если хочешь знать, и сам работал с ним вместе...
Он зачем-то ткнул ей под нос пучок соломы.
- Как же, заставишь тебя! - ехидно бросила Поспелова. - Руководил, наверное, а не работал. Знаем!
Живцов рубанул воздух ладонью:
- В общем, вы как хотите, а мне чужая работа не нужна. Положено мне укутать четыре саженца, вот я и укутаю.
И он решительно направился на соседний участок.
- Я тоже! И я! - раздались голоса. Все потянулись за ним.
Лысюра побледнел.
- Да вы что, с ума сошли? Там же участок четвертого "Б"! Мы с ними соревнуемся.
- А куда нам идти? - огрызнулся Черепанов. - Участки других классов за городом. Не поедем же мы туда?
- Да зачем вам куда-то ехать? - надрывался Лысюра. - Работа наша сделана, садись, отдыхай. В землю поплевывай.
- Отдыхать? - изумился Пономаренко. - Мы еще и не работали.
- Что мы - тунеядцы? - Зойка стала потрошить кучу соломы.
Все принялись за дело.
Лысюра насторожился. Издали послышались веселые голоса, шум...
- Бэшники идут!
Первым показался длинный Пашка Многолет.
- Эй, чего на наш участок залезли? - еще издали гаркнул он. Его рыжая голова в кепочке замоталась над забором - он побежал. С налету распахнул калитку и остолбенел:
- Уха из петуха!
За ним толпились, напирали, заглядывали через его плечо остальные. Спустя минуту, рассыпавшись по участку, они придирчиво ощупывали укутанные деревья.
- На совесть сделано!
- Что да, то да!
Пашка Многолет прищурился:
- Значит, свою работу сделали и нашу захватили? Хотите показать, что мы слабаки? Втихую пораньше пришли... Мы так не уговаривались! По мордасам захотели?
К нему подошел Зина Живцов, сказал спокойно:
- Зачем ты так? Просто хотим помочь вам. Видишь, сегодня ночью были заморозки. Нужно спешить, а то деревья погибнут.
Пашка заглянул в его глаза, расслабился:
- Ну, раз так, ладно. Давайте вместе работать.
И работа закипела! Синицыну и Лысюре, стоявшим в нерешительности поодаль, казалось, что на их глазах происходит новое чудо: так же завихрялась между деревьями солома, один за другим укутывались голые стволы, только теперь в саду раздавались звонкие веселые голоса да под плывущими по воздуху охапками соломы мелькали ноги в брюках или чулках. Иногда охапки сталкивались, валились на землю, и тогда неудачники, хохоча от восторга, тузили друг друга. К ним подскакивали другие, начиналась куча мала.
Синицын подошел к Лысюре, дернул его за рукав:
- Давай и мы... - он кивнул, - поработаем. А то стоим, все на нас косятся.
- И пусть косятся! - мотнул головой Лысюра. - Что мы - мало сделали? Сто штук! Пусть попробуют столько укутать, а потом говорят, - он скривился, передразнивая кого-то: - "Нам чужой работы не надо, мы не тунеядцы..." Я ведь для коллектива старался, для своего класса...
Макар с удивлением слушал Генку. "Я старался, я, я..." Получается, что даже Синицын тут ни при чем, а чудо сотворил сам староста класса Лысюра, один, собственными натруженными руками, и никто ему при этом не помогал.
Тут открылась калитка и вошли Нина Борисовна и Егор Сергеевич. Они остановились в удивлении.
Нина Борисовна выглядела очень смешно: в синих спортивных брюках и синей куртке - совсем как старшеклассница.
- Смотрите, что делается! - зашумел ботаник. - А кое-кто боялся, что ребята еще спят. Они вон половину деревьев обработали. И как обработали! - он ходил по "волшебному" участку. - Идеально, просто идеально!
Нина Борисовна громко чихнула от налетевшей соломенной пыли. И увидела стоявших перед ней Лысюру и Синицына.
- Когда же вы успели сделать? Ведь сейчас только... - она взглянула на часы, - четверть одиннадцатого.
Лысюра смутился, но ненадолго.
- А наш класс пришел на час раньше! - выпалил он. - Свое задание выполнили, теперь вот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52