И памяти тут же всплыло: «Ну, до послезавтра!» — «А что будет послезавтра?» — «Как — что? Очередной рейс!»...
Вот и свела нас опять с тобой Круговерть, прелестная стюардессочка по имени Люда. Только не для совместного полёта в составе экипажа пассажирского авиалайнера, а для того, чтобы я тебя убил, потому что в этом мире ты оказалась на пути у бандитов в лице Вовика. И теперь, судя по твоим координатам, ты не разносишь прохладительные напитки пассажирам, а имеешь какое-то отношение к инспекции по налогам, пошлинам и сборам. Потому что именно там я должен тебя подкараулить сегодня вечером, проводить до дома и чикнуть по твоему точеному горлышку лезвием бритвы — к сожалению, совсем не оккамовской...
И не знаю, как насчет «бритья», а встретиться с тобой мне придется. Иначе завтра к тебе придет какой-нибудь другой «парикмахер», который не только ни разу не летал с тобой в одном самолете, но и в глаза тебя раньше никогда не видел.
* * *
Она вышла из инспекции, когда я уже изрядно продрог от ветра с дождем и искурил почти весь свой запас сигарет.
Она была в черном кожаном плащике до колен, в строгих черных брюках, с другой прической — и, в принципе, с другим лицом. От той Людочки, которая подвозила меня когда-то на своей машине, осталась лишь слабая, бледная тень. Эта Люда ступала уверенно, держала голову высоко и смотрела на мир так, будто ей все были что-то должны.
Я пошел ей навстречу, опасаясь, что у нее есть и тут своя машина, и тогда я ее упущу. Если бы она меня узнала (хотя внутренне я понимал, что на это глупо надеяться), то проблема отчасти решилась бы сама собой. Однако она уделила мне не больше внимания, чем лужам, в которые старалась не ступать своими черными ботиночками — кажется, они называются у женщин ботильонами? — и я, оставшись у нее за спиной, зачем-то закурил от волнения ещё раз, хотя в горле уже першило от никотина, и пошел за ней.
К моему облегчению, она направилась не к машинам на стоянке, а в сторону метро.
Пока я ждал ее, у меня в голове крутилось множество вариантов сближения — от самых дурацких, предполагавших создание видимости ухаживания за красивой незнакомкой, до натужных попыток как-то объяснить необходимость нашего разговора. Однако сейчас все они вылетели из моей головы, и я просто плелся за Людой по пятам, тупо разглядывая ее ботильоны.
Она была явно не из тех представительниц прекрасного пола, которые ждут не дождутся, когда с ними на улице познакомится потенциальный жених. К тому же, здесь у нее вполне могла быть полноценная семья с мужем и детьми.
Случай представился мне уже в вестибюле метро. Кассир отвергла пятисотрублевую купюру Люды со словами: «У меня нет сдачи, девушка!»
— Что значит — у вас нет сдачи? — с возмущением спросила Люда (я буквально дышал ей в затылок). — Меня это абсолютно не интересует! Вот вам деньги, и будьте добры со мной рассчитаться!
— Очень умная, что ли? — сказала старуха-кассирша из-за мутного стекла. — Ты бы еще с тысячей пришла! У меня таких, как ты, знаешь, сколько за день проходит? И всем подавай сдачу! А где я вам возьму мелкие деньги — рожу, что ли?
Побледнев, Люда открыла рот, чтобы излить на обидчицу праведный гнев, и в этот момент я тронул ее за локоть.
— Я вам разменяю, — предложил я. — Как вам лучше — по сотне или пятидесятками?
Хорошо, что еще днем я поменял свои «баксы» на рубли и умудрился их не потратить.
Люда сердито покосилась на меня, хотела сказать что-то резкое, но потом пожала плечами:
— Ну, хорошо, давайте... Только это все равно безобразие! Они обязаны иметь любые деньги! А я не обязана бежать куда-то менять...
— Все мы никому ничего не обязаны, — искренне сказал я.
— Спасибо, — буркнула она, отворачиваясь к окошку кассы и, видимо, считая наше общение исчерпанным.
Однако теперь-то я имел полное право обращаться к ней.
И сделал это, когда ступил вслед за Людой на дорожку эскалатора.
— Кстати, — сказал я, еще не зная, что я скажу дальше (анекдот? историю из своей жизни? спросить, как ее зовут? что может быть в этой ситуации кстати?), — кстати, у вас сзади спина чем-то испачкана. Позвольте?
И, не дожидаясь ответа Люды, принялся усиленно «оттирать» несуществующее пятно на лоснящейся коже ее плаща.
— Вы такой внимательный, — усмехнулась она, оглянувшись на меня снизу вверх. В ее устах это звучало как если бы она обозвала меня наркоманом. — Вы со всеми такой внимательный или я вас интересую как предмет сексуальных домогательств?
Да, характер в этом круге «карусели» у нее был — не сахар. Этакая стервочка, твердо знающая, что все бабы — шлюхи, а все мужики — сволочи.
— Да нет, — пожал плечами я. — Вы меня вовсе не интересуете, гражданка. Во всяком случае — как женщина.
— А-а, — сказала Люда. — Понятно. Что — проблемы с налогами?
— Никаких проблем у меня нет. Это, простите, у вас — проблемы. И очень неприятные.
— То есть? — нахмурилась она. — Вы вообще — кто?
Я вздохнул.
— Вы же мне все равно не поверите вот так, сразу... Может быть, присядем на перроне на скамеечку? А то на эскалаторе не удобно вести серьезные разговоры...
— Еще чего! Не собираюсь я с вами рассиживаться на скамейках. Мне домой надо, понятно?
— Люда, не надо со мной так...
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Именно это я и хочу вам рассказать, а вы ерепенитесь.
Эскалатор закончился, и мы сошли на перрон станции.
— Ну, хорошо, — явно колеблясь, сказала Люда. — Только садиться не будем, свободных мест на скамейках все равно нет... Давайте просто отойдем в сторону. — И она прислонилась плечом к мраморной колонне. — Я вас слушаю. И не забудьте представиться для начала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151