Михаила Ефремовича народ за прямоту и правду зауважал, но ног ему то уважение не вернуло. Сам мост стоит крепко – его Шелестов с немцами-военнопленными строил, это вам не новые немецкие технологии. Может, дешевле было бы его святой водой окропить и закрыть тему навсегда?

Бесы нас мучат

Бесы нас мучат, это факт. Старый отец Артемон говорил о бесах в проповедях, но никогда не забывал предостеречь народ от лжецелителей. Недавно в Соломбальском районе Архангельской области был обнаружен труп пожилой женщины, скончавшейся от травматического шока ввиду множественных переломов грудной клетки. Некто Лагунова изгоняла из старушки бесов «посредством прыжков на ее груди». Таких шарлатанов много шастает по России, не меньше тех самых бесов, что нас мучат. Но случается, бесы покидают душу мучимого от страха силы, что посильнее их.
Михаил Ефремович Ноздреватых – городской глава, генерал-вертолетчик в отставке, пострадал от московского колдуна-бизнесмена по кличке Генерал. Тот, говорят, шепнул Ноздреватых на ушко заклятье, и герою Афгана парализовало обе ноги.
Произошло это в очень неудобное время – накануне выборов в Законодательное собрание области, куда по партийным спискам от «Единой России» метил наш меценат и миллионер Антон Порфирьевич Несгибайлов. Попасть туда было ему ох как необходимо. Новый губернатор, в отличие от старого, посаженного в тюрьму за истребление леса на территории, равняющейся 1/7 Франции, начал прибирать к рукам своевольных бизнесменов. Так, парней, льющих уникальный чугун, он заставил выпускать дешевую водку «Заединство». Те спаслись от оброка хитростью – стали разливать ее в витые чугунные бутылки, которые из-за цены и неподъемного веса люди покупать отказывались, на чем филиал «Чугунного двора» и обанкротился.
Антон Порфирьевич приехал в Старгород из Полтавы двдцать пять лет назад. Небольшой заводик, куда он попал по распределению из Политеха, производил шанцевый инструмент. Когда разрешили, Несгибайло заводик приватизировал, добавил к фамилии букву «В», показывая, что уезжать в Украину не собирается, и засучил рукава. Сейчас его «Старгородец» выпускает строительные краны и легкие моторные лодки, насосы и гидранты, лопаты и пожарные бочки, иглы, гвозди и мясорубки. И этой железной империи было приказано начать производство туалетной бумаги! Несгибайлов не сказал «нет», но немедленно двинулся в столицу, где покровитель всех пожарных выдал ему билет партии «Единая Россия». Руководитель старгородского штаба «Единой России» городской глава Ноздреватых должен был обеспечить директору победу на выборах. Попади Несгибайлов в Законодательное собрание, губернатор от него бы отступился, но накануне выборов штаб оказался обезглавлен, а точнее, обезножен. Верные помощники донесли, что Михаил Ефремович впал в депрессию, сидит на даче, никого к себе не допускает, в то время как старушка-мать льет ему на голову святую воду, а старый отец Артемон бормочет из угла молитвы, изгоняющие бесов.
– Рехнулся, говоришь, герой Афгана? – вскричал Несгибайлов. – Ну ничё, эт мы поправим, бабка у меня на Сорочинской ярмарке и порчу снимала, и сглаз, и чертяк прогоняла. Запрягайте, хлопцы, кони!
Через пятнадцать минут представительский «мерседес» доставил гендиректора «Старгородца» на дачу к городскому главе. Около большого круглого стола в кожаном кресле сидел парализованный.
– Поверь, Антон, на войне было проще, не могу, я народом избран, а кругом сплошные упыри, – упавшим голосом сказал Михаил Ефремович.
– Какой народ, Миша, война только начинается! Слушай мою команду: вставай и ползи вокруг стола, я не шучу! – ужасным голосом завопил Несгибайлов, вываливая генерала из кресла на пол. – Через три круга ноги почуешь, а не пойдешь – беда будет, я на тебя все силы волшебные, что бабка передала, трачу.
Весь вид его был страшен – маленький, всклокоченный, галстук сбился, глаза горят, руки растопырены. Городской глава попытался ползти, но ноги его не слушались. Кое-как, с охами совершили три круга.
– Не понял? Мне погибель, но и тебе не жить! – полтавский экзорцист выхватил из-за спины малый пожарный топорик и бросился на околдованного. Боевой генерал взвыл, как совершающий маневр вертолет, вскочил на ноги и выпрыгнул в окно. Несгибайлов еле догнал его около калитки.
Двумя неделями позже сидели в «Старинушке», отмечали победу Несгибайлова на выборах в Законодательное собрание области.
– Задал ты мне, Миша, перцу, – сказал Несгибайлов.
– Молчи, до сих пор во сне тебя с топором вижу, – признался городской глава.
Надтреснутый голос из музыкального центра затянул «Беса ме мучо».
– Бесы мучат? – спросил Несгибайлов. – А меня нет. Губернатор сегодня поздравил, но про туалетную бумагу ни слова!
И он с силой припечатал ладонью ожившую коленку товарища по партии.

Медичи

Набережная нашего города все советские годы медленно умирала. Комплекс зданий – старая гостиница и примыкающие к ней купеческие особняки – напоминали траченные молью кафтаны екатерининских времен на покосившихся манекенах. Некогда гордая линия имела вид неприглядный, словно пережила бомбежку фашистов и годилась только для съемки фильмов про партизан.
С появлением в Старгороде Антона Порфирьевича Несгибайлова, приведшего к процветанию неказистый заводик «Старгородец», ситуация резко изменилась. Приехавший с Полтавы меценат ничего не знал про знаменитого банкира Козимо Медичи, он действовал стихийно. Козимо, попав в середине XV столетия во Флоренцию, тратил на благотворительность сотни тысяч флоринов и, развернув грандиозное церковное строительство, укрепил свои позиции в чужом городе и прославил себя в веках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14