Трудно поверить, что она тоже из провинции, как и Аня. Даже не из областной, а самой дальней — то ли Приуралья, то ли Зауралья. Такое впечатление, что перед вами аристократка в десятом поколении. Как писал Толстой про Наташу Ростову, «откуда всосала она…»? Слишком сильный глагол для Наташи, но в самый раз для Тамары Лонгиной. В ней нет ни грамма провинциализма, ни одной случайной детали. Шея от Вагановского училища, красивая сильная рука от Консерватории, точеная нога от модельного агентства, а холодный взгляд… холодный взгляд… от Холодильного института, что ли? Все это она «всосала».
По возрасту они с пасынком почти ровесники, даже одного знака Зодиака. Женой Василия Лонгина она стала лет семь-восемь назад, когда старику было уже за семьдесят. Молодая супруга была такой же блажью богатея, художника, фантазера, как и этот дом, и эта коллекция картин, и это отсроченное завещание. А вот для нее художник Лонгин был точно рассчитанным ходом. Это у Ани все было случайно…
Рядом с Тамарой сидело ее доверенное лицо, хотя Аня такому лицу не доверила бы даже свои детские секреты. У Вилена Сергеевича были волевые черты, смуглая кожа, высокий лоб, серебристый бобрик. Он вполне тянул на постаревшего Бельмондо, если бы не его неприятные глаза. Как зеркальная колба просвечивает из дырявого термоса с красивыми цветами и бабочками, так и глаза смотрелись на таком благородном лице, как фрагмент чего-то чуждого, может, злой воли.
Вилен Сергеевич был в прошлом то ли партийным функционером средней руки, то ли работал в органах. Сейчас он консультировал коммерсантов по вопросам внешней торговли, часто бывал за границей. Если раньше он изредка появлялся в доме Лонгиных, то после смерти Василия Ивановича стал постоянным спутником ее вдовы, ее правой рукой или еще чем…
Слева от Тамары сидел «двойник» мужа Иеронима. Длинные волосы, бородка, темные быстрые глаза. Но волосы тщательно уложены, бородка аккуратно подстрижена, брови… выщипаны… Нет, конечно, брови как брови. Просто Никита Фасонов похож на «отмытого», ухоженного Иеронима. И не только внешне. Он, в отличие от родного сына мастера, стал достойным учеником Василия Лонгина. Так многие считали. Его реалистическая кисть перенесла на холст почти всех известных россиян современности, начиная от олигархов и кончая девочками из «Фабрики звезд». Никита Фасонов обещал, как и его учитель, перерисовать и пережить многих президентов, а уж про «звезд» и говорить нечего.
Аня сейчас впервые рассмотрела Никиту Фасонова внимательно. Действительно, он был внешне похож на Иеронима. Не зря, видно, поговаривали, что Никита — внебрачный сын Василия Ивановича. От художников всего можно ожидать. Вскрытие конверта покажет…
Рядом с Аней сидел, конечно, муж Иероним, а по другую руку скульптор Афанасий Морошко. Лысина Афанасия Петровича по случаю была тщательно выбрита, хорошо отражала свет люстры, поэтому на скульптора было больно смотреть.
Морошко тоже был в свое время лауреатом какой-то премии. Иероним рассказывал Ане про его художественный метод. Афанасий Петрович не разменивался по мелочам и ваял целыми скульптурными группами. Своих героев он исполнял обязательно в обнаженном виде. О социальной и профессиональной принадлежности их говорили только головные уборы, единственная одежда, которую Морошко позволял своим работам. Аня даже вспомнила одну такую композицию, видимо, руки Афанасия Петровича. Где вот только она ее видела? Так сразу и не вспомнить… Несколько обнаженных мужчин застыли в двусмысленных позах. Под определенным углом зрения они даже вступали в интимные отношения. Но выручали монумент от скандала реалистично выполненные головные уборы. Бескозырка, буденовка, шлемофон, шахтерская каска… Они придавали работе надлежащий идейно-политический смысл и не позволяли зрителям подозревать героев в непристойности. Разве мог, например, буденовец домогаться стахановца-шахтера? И летчик не дает волю рукам, а просто тянется по привычке к штурвалу.
Теперь для Морошко настали тяжелые времена. Нет, заказы ему поступали. Но какие? Города хотели видеть на своих бульварах и площадях фигуры нейтральные, памятники работникам сферы быта и представителям городских служб: фотографам, сантехникам, дворникам, продавцам. Поначалу Афанасий Петрович взялся за дело с энтузиазмом и вылепил совершенно голого сантехника с разводным ключом и запасным смесителем, и уже готовился к работе над таким же дворником с метлой, но сантехника забраковали. На старости лет Морошко пришлось лепить ненавистные пиджаки, ботинки, сапоги и особенно не принимаемые его художественной натурой брюки и шаровары.
Сидеть во главе круглого стола нельзя. Но если бы скульптору Морошко позволили вылепить эту сцену, то всех присутствующих он, конечно же, изобразил бы в голом виде, а одного человека ему пришлось бы изваять с конвертом в руке. Этим человеком был адвокат Павлин Олегович Ростомянц, старинный приятель Василия Ивановича. Перед ним на столе лежал заветный документ, который он должен был обнародовать.
— Что-то вы припозднились, дорогой Павлин Олегович, — заметила ему Тамара Лонгина, изгоняя из гостиной тихого ангела.
— Ах, Тамара Леонидовна, адвокат в наше время… — вздохнул Ростомянц, но решил вздохнуть еще раз и начать заново: — Ах, дорогая Тамара Леонидовна, адвокат в наше время работает как пожарник. Уже ехал к вам, как позвонил мой клиент. Милиция задержала его прямо у ресторана, да еще нашли у него… Впрочем, это вам не интересно.
Он достал большой платок, расправил его, как полотенце, вытер красное лицо, а потом аккуратно сложил по линиям сгиба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13