К Ульянке-то и слесарь Пашка Шурыгин сватался, и плотник Сенька Осипов, дельный парнишка, на Каменноостровском дома строит, в артель взяли. Золотые руки. Всех Васька отвадил, кот этакий, обрюхатил девку и бросил.
– Как же не уследили вы за дочерью? – не удержался от укора доктор.
– Рази что на привязи не держал, – возразил Фрол, – да Васька сквозь стены пройдет.
Доктор достал портмоне и вынул ассигнацию. Фрол Сохаткин угрюмо молчал.
– Деньги эти вы по своему усмотрению употребите. Вижу, вы человек достойный. Дочери скажите, что Василий ей не нужен. Если захочет сойти со скользкой дорожки, я помогу.
– Вы? – В голосе хозяина звучало подозрение.
– Не в том смысле, в котором вы подумали, – смутился доктор.
– А в каком?
– Воспитанием и образованием Ульяны займется Ведомство Марии Федоровны, и это ничего не будет стоить ни вам, ни вашей дочери.
– Я скажу ей, – мрачно вздохнул Сохаткин, весь вид его свидетельствовал, что он не верит ни единому слову посетителя.
Доктор Коровкин вышел за калитку, миновал красного кирпича церковь с трехъярусной колокольней и по узенькому, недавно замощенному пудогоскими плитками тротуару направился к Каменноостровскому. Кружевная тень от молоденьких рябин причудливыми узорами лежала на сероватых квадратах.
Поплутав по Посадским, он свернул на Каменноостровский, к лидвалевскому новострою, и замер. По проезжей части проспекта шествовали... слоны. Они неспешно переставляли толстенные ноги, покачивали головами, поводили хоботами. Их сопровождали конные наряды полиции, на тротуарах толпились зеваки.
Черноволосая дама с блеклыми губами пояснила, что слонов ведут от Николаевского вокзала в увеселительный сад на Новодеревенской набережной.
Пожалуй, только один человек оставался равнодушным к экзотическому зрелищу: русоголовый плотник в картузе, стоя в проеме высоченного окна, устанавливал внутреннюю раму на третьем этаже. Напрасно собратья-артельщики призывали Сеньку Осипова полюбоваться заморским чудом. На подоконнике рядом с мастеровым замер черный котище – вытянув шею, он таращился на слоновье движение внизу: спина его выгнулась крутой дугой, шерсть встала дыбом, хвост распушился.
Замыкающий шествие слон двигался лениво и размеренно, будто спал на ходу. Погонщик в чалме, покачиваясь под легким балдахином, управлял своим живым кораблем с помощью длинной бамбуковой палки, которая, казалось, лишь щекотала толстокожую махину. Но и эта щекотка, видимо, досаждала гиганту – неожиданно слон резко взмахнул головой, вскинул хобот и затрубил.
Трубный глас индийского гостя, направленный к лидвалевскому строению, рассмешил зевак. Тем более что в ответ ему раздался дикий кошачий вопль, – и в мгновение ока ополоумевший кот метнулся в ноги плотнику.
Жуткий крик, треск дощатого настила и глухой удар – таковым был незримый финал забавной сценки, которая, как подумал доктор, привела к гибели плотника и кота.
Глава 5
В середине дня Карл Иванович Вирхов принял в своем кабинете на Литейном подтянутого, кряжистого человека. Сославшись на рекомендацию доктора Коровкина, воздухоплаватель Лейкин рассказал опытному следователю о своих подозрениях.
Посетитель напирал на то, что взрыв произошел сразу же, как только ящичек-портсигар, переданный щуплым юнцом, оказался у отца Онуфрия. Воздухоплаватель не отрицал, что рядом стояли сосуды со светильным газом, могла иметь место и утечка. Штабс-капитану не понравился взгляд покойного – остекленевший, как у самоубийцы. Или у сумасшедшего. Штабс-капитан Лейкин исключал, что истинной целью покушения был он. Не скрыл и точку зрения военных следователей, искавших техническую неисправность. Не тревожа, по просьбе Лейкина, военное ведомство, Вирхов счел возможным допросить друзей погибшего. Имена незнакомых Лейкину людей были записаны им со слов доктора. Теперь этот бесценный перечень лежал перед следователем.
Он послал своего помощника, молоденького претендента на судебные должности Павла Мироновича Тернова на розыск подозрительных завсегдатаев «Аквариума», а сам отправился в Судебную палату.
Вернулся к себе в кабинет к вечеру. Около двери с табличкой «Судебный следователь участка №2» томились три молодых человека, беспокойно пялясь на проносившихся по просторному коридору курьеров в форменной одежде, на разномастного вида публику, восседавшую на скамьях. Все трое были в изрядном подпитии.
В кабинете письмоводитель Поликарп Христофорович сообщил своему начальнику, что Петр Родосский, Михаил Фрахтенберг и Густав Оттон обнаружены в «Аквариуме».
Вирхов попросил пригласить первым знаменитого велосипедиста: звезда велодромов заметно нервничал, но, главное, по возрасту господин Родосский был ближе всех к погибшему купчику, не исключалось, что между ними сложились дружеские отношения. Велосипедист казался и менее пьяным, чем его старшие товарищи.
– Рассказывайте, господин Родосский, – начал Вирхов, когда молодой человек угнездился на казенном стуле для посетителей. – Что вам известно о происшествии, имевшем место сегодня в Воздухоплавательном парке при подъеме воздушного шара «Генерал Ванновский»?
– Ничего, – вздохнул Петя. – Степана жалко. Он был кроткого нрава. Не обижался, когда мы над ним подтрунивали.
Лицо преуспевающего велосипедиста, несмотря на неумеренные возлияния, сохраняло бело-розовый, по-девичьи нежный цвет, серые глаза под светлыми ресницами смотрели доверчиво, золотистые усики оттеняли яркость припухлых, как у ребенка, губ. Нога в светлом замшевом ботинке, выпроставшись из-под задранной белой брючины, предательски дрожала.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10