(Справа: «По собственному опыту?». Слева: «Позор!».) Вы не запугаете меня личными выпадами! Подсовывая беднякам подозрительные изделия, вы совершаете государственное преступление, и вам придется считаться с плодами вашей небрежности! Снова с цифрами в руках я говорю вам: я знаю, вы сами озабочены этим, потому что потребители отказываются покупать изделия треста. Магазины треста пустуют, продажа сократилась наполовину. Но, трепеща за интересы своих карманов, понимаете ли вы, чем угрожает такое положение государству? Мы имеем дело пока с пассивным сопротивлением. Но вам придется сократить производство. Тысячи безработных протянут к вам руки. Последуют банкротства. Смертные приговоры посыплются, как из рога изобилия. Потребители, не решаясь доверить свою жизнь церковному тресту, воздержатся от того, что является стимулом существования человека (голос справа: «Воздержались бы вы!»). Рабочие станут вялыми и неэнергичными", по стране прокатится волна самоубийств, ваши машины начнут давать перебои. Я не хочу пугать вас. Но помните: судьба страны в ваших руках. Есть один только выход, одно спасение. Мы, как всегда, защищая народные интересы, требуем национализации церковного треста (шум справа). Давно пора сделать этот шаг в социальном устройстве. Каждому свое: дождь и небесный их пульверизатор — церкви, резиновый трест — республике! (Шум справа, восторженные рукоплескания слева, председатель отдает распоряжение очистить хоры от публики женского пола.)Был объявлен перерыв. В кулуарах спешно заседали фракции. Речь Телемаха требовала ответа, и в парламент были экстренно вызваны министры. Правительственная фракция, фракция большинства, совещалась отдельно, в полной тайне и в присутствии министров. Только когда она закончила свое совещание, заседание возобновилось.Представитель партии Телемаха предложил расклеить речь своего вождя на всех заборах республики. Предложение было отвергнуто большинством. Тогда Телемах потребовал, чтобы его запрос обсуждался в спешном порядке. По вопросу о срочности потребовал слова Калхас, лидер и первый оратор церковной партии. Все насторожились. Все знали, что Калхас даст Телемаху ответ от имени правительства и церкви.Телемах был юристом, Калхас — священником. Они сходились только в одном: оба пользовались невероятным успехом у женщин. Женское население столицы делилось на телемахисток и калхасисток.Калхас взошел на трибуну, и на хорах из грудей невыведенной части публики женского пола вырвался вздох, с которым добродетельные замужние женщины отдаются очаровательным любовникам, не в силах противопоставить добродетель очарованию. Против воли и наперекор тихому голосу, глаза Калхаса метали молнии, и лицо ежесекундно меняло свое выражение, оставаясь, впрочем, всегда уверенным и зловещим.— Господа! Быть может, вовсе не следовало делать уступку легкомыслию и преждевременно обсуждать столь важный вопрос, не выждав мероприятий церкви и правительства. Но вопрос поставлен — что ж, мы готовы дать ответ. Предыдущий оратор указал «а признаки некоторой болезни, которая овладела частью населения и грозит потрясениями другой, здоровой части. Я полагаю, что причина этой болезни называется безбожием (движение на всех скамьях). Да, милостивые государи, безбожие — истинная причина всех зол. Вы слышали, как нам предлагали здесь национализацию церковного треста. Что ж! Отнимите у церкви и эту прерогативу, но берегитесь: отнимая у нее власть над телом, над земным воплощением души, вы отнимите у паствы душу. Допустим, что изделия треста ухудшились. Я этого не знаю. Я доверяю церкви, ибо кому же доверять, если не ей, и, как честный гражданин, не произвожу опытов, достойных сладострастия животных (смех справа, восторг среди женщин на хорах). Но допустим даже, что это так. И что же? Вместо того чтобы задуматься над божественной волей, посылающей потребителям испытание именно за их безбожие, предыдущий оратор рубит с плеча и готов обвинять чуть ли не самого господа бога. Не в первый раз люди отворачиваются от него, ослепленные блеском суетных речей, чтобы в глубоком раскаянии затем снова припасть к его стопам. Вы можете забыть бога, но бог никогда не забудет вас и ваших прегрешений. А вы, маловеры, если вам мало моих доказательств и примеров священной истории, то, как сын бога и церкви, говорю вам: вы хотите чуда — грозное чудо будет явлено вам! Вы коснетесь его дрожащими перстами и падете перед ним ниц. Я предлагаю отклонить срочность и самый запрос (мертвое, почти благоговейное молчание на всех скамьях, истерики и выкрики кликуш наверху).Даже председатель некоторое время не решался продолжать заседание, так велико было потрясение на скамьях депутатов. Все знали, что Калхас не бросает слов на ветер. Если он говорил о чуде, если он обещал чудо, можно было быть уверенным в исполнении его слов.Левая часть заколебалась, и сам Телемах нахмурился. В мистическом обещании Калхаса была большая и чисто реальная сила. Чудо изменило бы все. Но где оно, где его взять?Никто не мог объяснить разгадку, а знавшие ее таинственно молчали. Только один непосвященный человек в зале проник в тайну слов Калхаса. Антиной, пришедший в парламент, чтобы в первый раз бросить слова, которые любовь и ненависть выжгли в его мозгу, слова о передаче всей власти в руки потребителей, побледнел и вскочил с места. Люди земли — вот чудо Калхаса. И в первую очередь Сидония. Не успел председатель решиться, наконец, дать слово следующему оратору, как Антиной подскочил к Калхасу и крикнул:— Берегитесь выдать насилие и обман за чудо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73