Вокруг гремел артиллерийский шквал, генерал курил и хмурился. Все-таки прав, наверное, был тогда на кригсрааде фельдкорнет Дерксен: что-то надо было сделать с железной дорогой от океана. Теперь англичане подвезли черт знает сколько снарядов и лупят, пашут землю – из мортир, из морских, из осадных орудий. Уже пришлось покинуть две линии траншей на левом, северном берегу Тугелы, позиции буров висят на волоске, перерубить который – пустяк. Это ясно каждому. Недаром уже второй день возятся на том берегу английские понтонеры. Чуют: вот-вот настанет их час.– Генерал!.. Генерал Мейер!Он оглянулся – ему кричал из-за камня шагах в двадцати какой-то йонг Йонг – юноша, парень.

.– Мы отходим, генерал. Коммандант приказал передать…Мейер отвернулся, потом заорал зло:– Ничего я не слышу! Ты что, поближе подойти не можешь? Думаешь, все англичане в тебя целятся?Молодой бур подбежал, остановился рядом с окопчиком, решительный и бледный. На щеках и подбородке у него еле пробивался нежный легкий пушок.– Да ложись ты, не торчи столбом, вояка! Тоже выискался храбрец…Очень уж неважное настроение было у Луки Мейера.Юноша лег рядом и, срываясь на крик, доложил, что в коммандо у Вилье большие потери. Коммандант решил отойти на четвертую, последнюю линию. Но оттуда река почти не простреливается, а понтонеры…– Ладно, – перебил его Мейер, – понятно. Передай Вилье: пусть держится, я скоро буду у вас.Он выскочил из окопчика и побежал вниз, к лошадям. Надо было послать записку Луису Бота: может быть, в резерве еще осталось кое-что. Бота ждет сегодня президента и, видно, совсем забыл о насущных делах.Подбегая к лощине, где он оставил лошадей, Мейер громко позвал ординарца:– Йоганн! Ответа не было.Выскочив из кустарника, он увидел, что негр-коновод склонился над ординарцем. Рядом чернела воронка от снаряда. Йоганн смотрел в небо пустыми глазами.Мейер нервно огляделся. Невдалеке скакали двое. Генерал пронзительно свистнул и замахал руками. Конники приблизились. Это были Петр и Каамо.– Где ваши ребята, Кофальоф? – Мейер спрашивал об отряде Терона.– За этим леском. Командир уехал к генералу Бота.– Всех на коней, скачите к комманданту Вилье. Он еле держится. Осмотрись там – если отходить, по-моему, надо левее, чтобы все время держать реку на прицеле. Ясно?.. А ты, – генерал повернулся к Каамо, – поедешь к Луису Бота. Сейчас я напишу записку…Каамо был горд этим поручением. И белому-то доверят такое не всякому. Генеральское донесение – это надо понимать!Он вообще считал, что жизнь его устроилась совсем неплохо. Можно быть вполне довольным такой жизнью. Она у него особая – не как у других негров. Другие негры и на войне остаются подневольными работниками, слугами, рабами. Они ухаживают за хозяевами и за скотом, готовят топливо для костров и таскают воду, они ютятся в обозе и во время переходов плетутся за фургонами, впрягаясь при нужде рядом с волами. А Каамо воюет.Конечно, все это сделал Питер. Это он купил для Каамо коней и винтовку, он держался с ним как с равным, он всегда брал его в бой. И другие, глядя на Питера, уже не могли относиться к Каамо как к простому коноводу. А когда выручали Чаку и Каамо бесшумно и быстро прикончил часового, он слышал о себе даже похвальные слова. Правда, один старик сказал Питеру: «Ты зря потрафляешь ему. Не к чему приучать кафров резать белых. Это к добру не приведет». Питер тогда только усмехнулся: «Смотря по тому – каких белых». И все. Очень хорошо сказал Питер!Каамо погнал коня быстрее……Бота действительно ожидал приезда президента Крюгера, мысли его были заняты этим, и Терона он слушал рассеянно. Впрочем, генерал всегда отличался умением схватывать все на лету, и намерения Терона были ему уже ясны.– Хорошо, Губерт, я вас понял. – Бота нетерпеливо встал и, теребя пуговицу на френче, прошелся по палатке. – Вы хотите изменить мне. – Тут же генерал улыбнулся. – Не надо жестов возмущения. Я отлично понимаю, что к генералу Девету вы хотите перейти вовсе не потому, что он лучше генерала Бота. Просто там сейчас очень трудно, а это ваша стихия. Что ж, нам и так пришлось отправить к Блюмфонтейну немалую часть войска, и ваша полусотня бойцов, конечно, положения в Натале не изменит. Другое дело лично вы. С вами, Губерт, мне расставаться жаль. Но задерживать вас я не стану. – Он протянул руку.– Спасибо, – с чувством сказал Терон, пожимая узкую длинную ладонь; тик подергивал его глаз.У палатки послышалась негромкая, осторожная перебранка: кто-то подъехал и спорил с часовым. Бота выглянул. К нему шагнул бравый молодой негр и, протягивая небрежно свернутый листок бумаги, отчеканил:– Вам от генерала Мейера. Бота узнал его:– А, знаменитый грамотей и разведчик! Как воюешь? Он ведь у вас, Терон?– Воюет отлично. Пока у меня, завтра – уже нет.– То есть?– Питер Кофальоф – вы помните его – остается здесь, у вас. Он хочет быть с трансваальцами. Ну, а Каамо там, где Питер.Бота еще раз, искоса, глянул на юношу и развернул бумагу. Темные тонкие брови сошлись в переносице.– Плохи дела… Вы сейчас к себе, Терон? Подождите минутку, я с вами.Он отошел в сторонку, где его и Луки Мейера жены, обе молодые, в модных шляпках и длинных бурских платьях, хлопотали у костра. «Тоже готовятся к приезду Крюгера», – с неожиданной неприязнью подумал Бота.– Анни, я еду на Тугелу. В случае чего пошлешь адъютанта.– А президент? Вдруг он приедет без тебя?– На войне, милая, бывают дела поважнее приезда президента, – сухо сказал Бота и, отвернувшись, крикнул: – Коня!..
4
Армия буров отходила на север. Сначала начали отступать с Тугелы, затем сняли осаду с Ледисмита и теперь, огрызаясь, отплевываясь свинцом, отползали вдоль железной дороги на линию Данди – Гленко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107