- Хугава!
- Где Хугава?
- Пусть он покажется!
Томруз поклонилась народу и спустилась с холма.
К священному костру поднялся Хугава. Собаки завизжали от радости,
запрыгали, гремя бронзовыми цепями.
От Хугавы знакомо и вкусно пахло кизячным дымом, овчиной, овечьим
сыром, сыромятной кожей, полусырой, зажаренной на углях, кониной, конским
потом, попонами. Милый собачьему сердцу, привычный дух.
Смущенный пастух неловко потоптался на месте и досадливо махнул
рукой.
- Ты что, тетушка Томруз! Смеешься, что ли, над Хугавой? Посмотрите
на меня, люди. Ну, какой я для вас главный вождь? С табуном бы управиться
- и то хорошо. Нет, не смогу я быть вождем, не сумею. Лет через десять,
если дозволит небожитель, может, и подойду. А сейчас...
Пастух разыскал глазами Спаргапу, ерзавшего на траве, будто он сидел
на гнезде, набитом скорпионами. Разыскал - и лукаво улыбнулся своему
тайному замыслу.
- Отец Дато сказал: избрать самого умного, опытного, достойного из
нас. Я знаю такого! Это Спаргапа, сын покойного старейшины...
И Хугава указал рукой на сразу же притихшего юнца.
По тысячам лиц, словно тень откуда-то набежавшего облака, скользнуло
глубокое недоумение. Тишина вокруг холма выражала немой вопрос. Затем
послышался чей-то удивленный возглас:
- Ты шутишь, Хугава?
Смех. Подхваченный десяткам и сотнями мужчин и женщин, он перерос в
добродушный, беззлобный хохот. Никто не хотел обидеть Спаргапу. Но такой
уж нелепой показалась кочевникам мысль, что десятками тысяч людей управлял
бы мальчишка шестнадцати лет.
Спаргапа - юнец веселый, приветливый, но все же лишь юнец, который не
то что наставлять сородичей - сам нуждается в наставлениях, как ребенок,
едва научившийся ходить.
...Он вскочил, метнул, как дротик, яростный взгляд в Хугаву, сверкнул
глазами, как ножами, в сторону Райады - все из-за тебя, мышь! - и ринулся
прочь от холма, унося на жалко ссутулившейся спине тягостный груз позора.
К огню торопливо взошел Фрада.
Фрада низко поклонился костру, поклонился Хугаве, народу. Улыбнулся
псам. Но псы хрипло залаяли, судорожно забились в цепях.
Они разглядели то, чего не заметил никто из людей. У Фрады из-под
длинного рваного халата виднелись новые сапоги чужой, не сакской работы. И
серебряные подковы на каблуках были чужие, и несло от сапог иноземным
духом.
Не удержался человек - пусть украдкой, да натянул дорогое добро.
Решил хоть перед собой богатством похвастать.
- Смотрите! - зашумели вокруг. - Смотрите, как злятся собаки. Значит,
у Фрады нечисто на душе.
- Ох, саки! - протяжно и звучно произнес Фрада,
издевательски-заискивающе оглядывая народ. - И где ваш разум? Кого надо
слушать - собаку или человека? Собаку? Тогда зачем же мы, люди, тратим
время на пустые разговоры? Пусть высокомудрые псы и выберут для нас вождя
по своему усмотрению...
Невысокий и плотный, с чуть раскосыми красивыми глазами, коротким
ладным носом и заботливо подрубленной бородой, Фрада стоял у костра,
согнувшись и приложив ладони к груди; вид его выражал смирение, зато
презрение содержал бегающий взгляд, а из хитрых слов сочился яд.
Гвалт стих. Да. Что ни говори, собака - это только собака, а человек
- это человек. Саки уловили в словах старейшины какую-то долю здравого
смысла и устыдились недавних выкриков.
И все же... ведь то не просто псы, а псы священные! Станут ли они
напрасно кидаться на человека? Почтение к собакам впиталось в кровь.
Несмотря на кажущуюся справедливость упрека, высказанного Фрадой,
поведение собак настораживало людей, внушало им недоверчивость.
Хмурые, недоброжелательные, пастухи приготовили щиты своих душ, чтоб
отбить все словесные стрелы которые собирался пустить в них красноречивый
Фрада.
- Ох, саки, ох! - воскликнул Фрада еще более звучно, но без всякой
натуги, мягко и певуче. - И почему вы ответили глупым смехом на умную речь
хугавы?
- И как из такого маленького человека выходит такой большой голос? -
поразился грек.
- Осел кричит громче верблюда! - откликнулся с усмешкой один из
хаумаварка.
Фрада продолжал:
- Прав Хугава! Спаргапу надо избрать. У персов, наших соседей, власть
переходит от отца к сыну. Чем плох этот обычай? Если белый войлок вождя
будет передаваться по наследству, он не достанется случайному человеку, в
руки всяких... Кхм! Спаргапа - сын верховного правителя, и место
верховного правителя принадлежит ему. Молод? Пусть. А мы-то на что - мы,
старейшины семейств, колен, родов, братств и племен? Будем помогать юному
предводителю, наставлять его в добрых поступках, удерживать от ошибок и
заблуждений.
Вчера хитроумный Фрада заявил приспешникам:
- Белый отец, - ох, да не будет мне худо за дерзость! - по уму не
очень отличался от барана. Стоять во главе союза племен и идти на поводу у
неумытых табунщиков!.. Тьфу. Заполучить бы власть - я живо навел бы в
пустыне порядок. Всех бы поставил на место! Хватит нам, белокостным, есть
из одного котла с черноухими. Почему я должен тратить свой острый разум,
нюх свой, свою расторопность на благо тупых двуногих скотов? Не умеют жить
- пусть пропадут, бес бы их забрал. Мы должны заботиться о самих себе. Вот
рука. Куда загибаются пальцы? Внутрь, а не наружу. Ясно? Пора, как
говорится, взнуздать коней. Посадим Спаргапу на белый войлок, я выдам за
него райаду - и мы с вами будем вертеть этим безрогим теленком, как
заблагорассудится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67