Пришли времена разброда и беззакония. Так ведь, а, высокомудрый
Дато?
- Так, сын мой. Так.
Удивляюсь твоему терпению, отец. Разве лукавица Томруз не силой
отняла у тебя белый войлок? А, досточтимый?
- Так, сын мой. Так. Злой женщиной оказалась Томруз.
- А ты молчишь. Ты скромен и благодарен. Наглецы как хотят, так и
поносят доброго, безответного Дато. Правду говорят: "Когда змея становится
старой, лягушка ездит на ней верхом". Нет, я не молчал бы! Молчать и
смотреть, как Томруз возносит Хугаву? Ох! Почему, ты думаешь, она во всю
глотку кричала за него на совете? Говорят...
- Неужели?! О бесстыдница! Не успела похоронить мужа... Нет, я этого
не позволю! Я им покажу.
Простившись с Дато, Фрада свернул к своим шатрам. Тут он разразился
бранью:
- Ох, наши саки, чтоб им сгореть! Такого тупого, упрямого народа на
свете не сыщешь. Тьфу! И довелось же несчастному Фраде родиться среди
саков поганых! Разве не мог сотворить меня бог где-нибудь в Парсе? Неужели
ему было бы так уж трудно создать Фраду где-нибудь в Бабире, а? Не
захотел, дурной старик. Поленился. И ты хороша! - накинулся он на дочь. -
Не сумела покруче окрутить своего недоумка. Слюнтяй проклятый! Больше и на
полет стрелы не подпускай его к себе.
Понимал Фрада - не при чем здесь Райада: мог ли Спаргапа одолеть
толпу? Но - надо же сорвать на ком-нибудь злость? Райада понурилась. Фрада
всполошился, замахал руками.
- Ох! Не сердись, дочь. - Он гладил ей волосы и глотал слезы. - Не
обижайся на отца. Ради кого хлопочет отец? Ради Райады. Мы с тобой - одни
на земле. Озлобишься! Была бы мать жива... Иди переоденься. Отдыхай. А я
на свирели поиграю, хорошо? Тяжко на душе.
Девушка ушла за войлочный полог, разделяющий шатер надвое, сняла
бусы, браслет, платье, бережно уложила их в окованный медью сундук. Села,
опустила голову на голые колени.
Первые звуки свирели напоминали чуть слышный лихорадочный шепот.
По животу Райады прошла дрожь. Она стиснула зубы и колени и медленно
передернулась на ковре. Где ты, Спаргапа? Где ты? Вождь или не вождь - все
равно ты нужен Райаде...
Пела свирель. Фрада плавно отрывал от клапанов пальцы и свирель
роняла россыпь приглушенно-звенящих капель.
Это звездная ночь.
Это с неизъяснимой задушевностью журчала и булькала в ручье вода.
Это по берегу ручья, судорожно толкая и раскачивая осоку, тягучими
порывами проносился теплый ветер.
Это с нестерпимой откровенностью звучал вдалеке зов молодого скакуна.
Райада задыхалась. Где ты, Спаргапа? Она упала, скорчилась на полу и
забилась в сладостно-горьком плаче.
...Она давно порывалась уйти к Спаргапе без отцовского согласия - по
сакским законам девушка сама себе хозяйка. Порывалась, но не уходила.
По вечерам Фрада рассказывал дочери о далеких городах:
- Подобно горе, возвышается Бабира, чудо света, над рекой Пуратту, и
громада ступенчатых кирпичных башен, с которых звездочеты наблюдают за
небесными светилами, ясно отражается в зеркальной воде канала Арахту. По
каналу скользят круглые лодки из обожженной глины. От огромного царского
дворца к таинственному храму Эсагилы ведет Улица процессий с изображениями
львов, быков и других священных животных на стенах. Весною, на новогоднем
празднике Загмук, жители города совершают на этой улице под чтение поэмы
Семи таблиц обряды в честь бога Мардука.
Райаде грезились соловьи в висячих садах западных стран, статуи
богов, похожих на прекрасных мужчин, и мужчины, подобные богам, снились
бани, решетки на окнах, базары, бассейны, наряды, купцы, розы, павлины,
гранаты, жемчуг и золото.
Туловища пленных на кольях, рабы в цепях, толпы гниющих заживо
бродяг-прокаженных ей не мерещились - о них не рассказывал Фрада.
Заслушавшись отца, Райада с головой погружалась в "зеркальную воду
канала Арахту" и - забывала о Спаргапе.
За пологом раздался резкий и холодный свист.
Будто ледяной ветер промчался над пустыней, шурша опавшей и
смерзшейся листвой прибрежных тополей. Это Фрада изливал тоску в
надрывистых переливах свирели.
Райада с трудом, как после припадка падучей, подняла растрепанную
голову и осмотрелась вокруг мутными потухшими глазами. Она устыдилась
своей наготы и поспешно оделась.
Спаргапа?
Девушка скривилась от отвращения. Кто такой Спаргапа? Пастух, серый
сак. Вот если б он сделался царем Турана и выстроил над Аранхой
ступенчатый дворец... Но разве способен Спаргапа на что-нибудь путное? И
вправду он слюнтяй. Отец прав. Конечно, прав отец.
Ведь он - умный.

К вечеру погода испортилась.
Северный ветер с шумом раскачивал тростник, деревья и кустарники
чангалы, со свистом проносился меж дюн, трепал полотнища намокших палаток.
Не дай бог очутиться сейчас в болотистых зарослях! Сверху журчит
вода, снизу бурлит вода. Страшен голос потоков ревущих. Шорох, треск,
скрип ветвей, хлюпанье дождевых струй. Ни клочка сухой земли.
"Где, в каких логовищах, прячутся звери в такую ненастную ночь?" -
угрюмо подумал Спаргапа. Он и сам казался себе бесприютным четвероногим
бродягой, отбившимся от волчьей стаи.
Уныло и у человеческого жилья. Дым, стелющийся по мокрой земле,
жалобное блеяние ягнят, плеск холодной воды... Спаргапа подъехал к шатрам
Фрады с подветренной стороны, чтоб не учуяли собаки, и крикнул совой.
На тропе - никого.
Юноша спешился, подлез под брюхо коня, стремясь хоть немного укрыться
от студеной влаги, изливавшейся ему за шиворот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67