Отсмеявшись, они почувствовали звериный голод.
Они жадно накинулись на остатки вечернего пиршества. Принялись,
утробно урча, подобно гиенам, пожирать объедки и глодать обглоданные
кости. Их вырвало прямо на скатерть. Персы тут же улеглись и забылись.
Удивительно, как они не свалили светильник и не сожгли шатер.
В бреду Михр-Бидаду мерещилась Фаризад. Она плакала и протягивала к
нему сына. Ребенок, выкатив глаза, дьявольски хохотал голосом Раносбата.

- Эй, кто тут Михр-Бидад?
Щитоносец застонал, с трудом разлепил закисшие веки. Беднягу тошнило,
мутило, крутило. Внутри все ныло, кости ломило, голова гудела, как
бронзовый котел. Руки и ноги болели, будто не сакских девушек, а
Михр-Бидада отлупил вчера палкой Раносбат.
Ох разбит Михр-Бидад. Совершенно разбит.
Он взглянул на загаженную скатерть, вспомнил гнусную одурь, которой
обволокла его приторно-сладкая хаома, и передернулся от омерзения. Он
почувствовал сжигающий стыд, будто совершил что-то очень позорное.
- Ты Михр-Бидад? - Перед щитоносцем стоял рослый воин в мадской
одежде, с золоченой секирой в руках. Царский телохранитель.
Воин строго кивнул на выход. Михр-Бидад догадался - Куруш требует к
себе. Ох, для чего?
Он вытер опухшее лицо мокрым платком, кое-как расправил помятую
одежду и вышел, спотыкаясь на каждом шагу, из душного шатра. Вышел - и,
слабо вскрикнув, отпрянул назад, словно наткнулся на копье.
Перед шатром, у погасшего костра, сидела к нему спиной... Фаризад.
Голова жены была, как и тогда в день прощания, печально опущена.
Вздрагивали угловатые плечи. Опять плачет.
...Спустя миг он знал уже, что ошибся. Откуда тут взяться жене? Она
далеко, в Ниссайе. И все же сердце дико стучало, и Михр-Бидад рванулся к
костру. Конечно, не Фаризад! Лицом вовсе на жену не похожа. Одна из
вчерашних девушек - облепленная мокрой глиной (где ее таскали?),
измазанная пылью и золой.
- Ты чего? - прорычал Михр-Бидад, стараясь подавить грубостью
жалостную дрожь сердца.
Она отняла черные ладони от изможденного лица и глянула на
долговязого перса с откровенной ненавистью. И вдруг вскочила, ринулась к
нему, выставив острые ногти.
- Чего? Не видишь - чего? - крикнула она хрипло. - Мразь! Дай бог,
чтоб с твоей женой случилось такое.
Михр-Бидад побледнел, словно опять глотнул дыма хаомы.
- Гадюка! - рявкнул щитоносец и вскинул палку (кто видел перса без
палки?). - Вот задам тебе сейчас.
- Задай! И дай бог, чтоб с твоей женой случилось такое.
- У, дрянь. - Михр-Бидад безвольно опустил палку, сплюнул и поплелся,
точно пришибленный, прочь от костра. Позади невозмутимо шагал царский
телохранитель.
- Проклятая! Ты смотри, а? - злобно бормотал Михр-Бидад, стараясь
отвязаться от крепко прицепившегося к нему видения. Но чертова сакская
девчонка, непостижимо как, все тесней сливалась в потревоженной душе
молодого перса с образом далекой Фаризад.
Кощунственно отождествлять Фаризад, его жену, его кровь, дочь ария, с
бодливой степной козой. Но что тут поделаешь, если эта дикарка торчит и
торчит перед глазами?
Вихрь непривычных мыслей.
Михр-Бидад не смотрел по сторонам, поэтому и не заметил, как миновали
они с телохранителем стоянку дахского отряда. Необходимость держать
заложников в Ниссайе отпала - всех их родичей вместе с ними погнали на
войну. В залог остались дети, женщины да старики.
И не заметил Михр-Бидад пары огненных очей, сверкнувших за его спиной
неутолимой, иссушающей жаждой мести.
Эти очи ясно пророчили неизбежную смерть.
Они принадлежали молодому даху по имени Гадат.
...Между царем и Утаной произошла с утра новая стычка. Куруш торопил
с переправой. Хватит, отдохнули! Будто лихорадка трепала Круша - так не
терпелось ему поскорей схватиться с упрямыми саками.
"Он безумен, совершенно безумен, - думал со злостью Утана. - Лезет,
сломя голову, прямо в пасть волкодаву. Не к добру твоя поспешность, царь
царей. Не к добру".
А вслух сказал:
- Почти половина войска состоит из варваров. Это так. Ты говорил:
"Пусть дохнут, лишь бы добыли для нас победу своей кровью". Что ж? Пусть
дохнут. Но губить-то их надо с умом! Как-никак, дахи, варканы, парты -
наша опора. Дельный хозяин бережет и благородного скакуна и рабочего мула.
Варвары еще пригодятся тебе, государь. Для будущих сражений хотя бы.
По-моему, следует еще раз перетолковать с Томруз. Может обойдемся все-таки
без битва? Может, Томруз покорится по доброй воле? Она не глупа. Поймет,
что таран хворостиной не переломить.
Чего добивался Утана? Он и сам точно не знал. Он не верил, чтобы
Томруз покорилась по доброй воле. Ему просто хотелось как можно дольше
затянуть срок столкновения двух войск. Любой ценой избежать сражения. А
там будет видно. Может, все уладится миром.
Он жалел людей.
- Хватит толковать! - взбесился царь. - Вы с Гау-Барувой досыта с нею
натолковались. Вперед, за Аранху!
- Я согласен с Утаной, - поддержал вдруг недруга рыжий Гау-Барува. -
Не лишне опять встретиться с Томруз. Правда, вряд ли удастся склонить
саков к добровольной сдаче. Но, пока будут плестись разговоры да
переговоры, мы без помех свяжем плоты и соорудим отличный мост. Иначе саки
оцепят берег, убьют много людей.
- Ага! - кивнул царь одобрительно. - Если так - я тоже согласен. Кого
послать к Томруз?
Выбрали Михр-Бидада.
Будь это вчера, Михр-Бидад засвистел бы от радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67