Это был не могучий герой, а самый обыкновенный человек, каких
много тысяч.
За повелителем следовали телохранители и полководцы в глухих панцирях
поверх серых хитонов и в бронзовых шлемах с гребнем или хвостом. У всех на
боку широкие мечи. Волосатые ноги оплетены ремнями сандалий. В мускулистых
руках, обнаженных до локтей, тяжелые круглые щиты.
Царь и свита остановились на куполообразном рыжем холме; перед ними
расстилалась желтая равнина с редкими пятнами кипарисовых рощ,
разбросанных по пустым полям. Хлеб селяне убрали уже давно, еще в середине
лета. Далеко, почти возле Верхнего Заба, сквозь дым вражеских костров,
сонно колеблющийся и медленно уходящий кверху, виднелось нагромождение
плоских крыш и квадратных башен. Ближе, между белыми треугольниками
шатров, копошились тысячи людей. То были воины персидского царя Дария
Кодомана.
- Выстраиваются, - хрипло сказал Александру суховатый белобрысый
старик. Он держался уверенно, каждым жестом подчеркивая свое достоинство.
- Ударим сейчас, пока не поздно.
Казалось, Александр не слышал этих слов. Он молча глядел на
юго-восток, где стояли персы, и о чем-то думал.
- Ну?! - воскликнул царь нетерпеливо.
Царь качнул головой.
- Нет, Парменион.
Старик нахмурился.
- Когда же?
- Когда? - Александр почесал кончик своего красивого носа. - Утром.
Пусть люди отдохнут.
- Но ведь они бездельничают уже четыре дня! - загорячился Парменион.
- Сколько им еще отдыхать?
- Пусть бездельничают еще одну ночь, - лениво сказал царь. - Отдых
всегда полезен человеку.
- Но персы успеют выстроиться до утра! - все больше распалялся
Парменион.
- Не беда...
Александр зевнул; он точно хотел показать, что и в обол [обол -
мелкая серебряная монета у древних греков] не ставит Пармениона со всей
его высокой мудростью.
- Не беда? - Старик насмешливо вскинул кисточки белых бровей. - А не
вспомнить ли нам слова твоего любимца Ксенофонта? "Лови для нападения на
врага такое время, когда он случится в беспорядке, а твое войско будет
устроено к бою; когда он будет без оружия, а ты с оружием в руках... когда
ты видишь его, а сам остаешься скрытым; когда он на дурном месте, а ты
занимаешь выгодное". Или ты забыл советы старших?
- Нет, - вяло ответил Александр.
- Так чего же ты ждешь? Враги еще не выстроились. Они в беспорядке, а
наша конница готова к бою. Мы видим неприятеля, сами же скрыты за этой
грядой холмов. Персы внизу, мы наверху. Почему нам не ударить?
Александр досадливо поморщился.
- Ты не ослеп, старец? Ночь на носу.
Парменион смешался (о, змей Тифон бы тебя побрал!), но быстро
нашелся:
- Ну и что же? Пусть ночь. Иного выхода нет. Если мы не нападем на
персов, они нападут на нас.
Царь повернул голову, и в его суровых глазах Парменион увидел
презрение.
- Не нападут, - мрачно проговорил царь.
- Почему?
- Почему? - загремел Александр. К его лицу разом прихлынула кровь, и
оно стало вовсе багровым, как у бражника. - Потому что они боятся нас! И
страхом мы доймем их. Прикажи отряду легкой конницы всю ночь разъезжать по
равнине с факелами. Пращники же пусть понемногу камни бросают. Сменяй тех
и других чаще, чтобы люди успели поспать. Дозорам не дремать, - голову
сниму! Чтобы и мышь не проскочила в лагерь. Лазутчиков, разведчиков и
разных шатающихся азиатов убивать на месте. Ты понял меня?
- Для чего вся эта затея? - уставился на царя старый полководец.
Изумленный Александр косо поглядел на Пармениона:
- О боже! Чтобы персы всю ночь ждали внезапного нападения и всю ночь
простояли в строю.
Он повернулся и быстро направился по склону холма вниз к лагерю.
Гетайры - "товарищи царя" - еле поспевали за повелителем. Филота, сын
Пармениона, косматый, похожий на медведя великан, остался подле отца.
Старик размышлял: "Чтобы персы всю ночь ждали внезапного нападения и всю
ночь простояли в строю..." Афина-Паллада! Как не додумался до этой мысли
он, Парменион, друг царя Филиппа, известный воитель? Да, персы боятся
Александра и не нападут на него первыми, да еще в ночной темноте. Готовясь
отразить неожиданный удар, они до зари простоят в строю, истомятся без
сна, измотаются от бесконечных ложных тревог, устанут, точно волы на
пахоте, и утром, когда у них начнут подкашиваться ноги, свежее,
отдохнувшее войско Александра грянет на варваров сверху и смешает их с
прахом равнины... Просто и велико!
Так случается не первый раз. При Гранике старик настойчиво уговаривал
Александра отложить бой, - враг занимал возвышенность, тогда как македонцы
держались внизу, перед болотом, и Парменион боялся увязнуть в трясине. Но
царь его не послушался. "Неужели, - сказал сын Филиппа, - так легко
перейдя через Геллеспонт, я остановлюсь перед этой жалкой речонкой?" Он
бросился вперед и разгромил неприятеля.
После того, как пал Тир, город финикийцев, подчинявшихся персам,
Дарий предложил сыну Филиппа дружбу, все владения на запад от Евфрата до
Эгейского моря, десять тысяч талантов [талант - самая крупная денежная
единица древней Эллады и древнего Востока, около 1500 золотых рублей]
выкупа за семью, попавшую в плен к македонцам под Иссой, и руку одной из
своих дочерей. "Будь я Александр, - сказал тогда Парменион, - я принял бы
эти условия". "Да, - ответил проклятый юнец, - будь я Парменионом, я тоже
согласился бы на то, что предлагает мне персидский царь. Но так как я
Александр, условия, поставленные Дарием, меня не удовлетворяют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90