Слушая вас, можно подумать, что я сплю и во сне вижу, как бы затянуть этот, говоря вашими словами, «роман». Ошибаетесь! По мне, чем скорее мое знакомство с Войцеховской кончится, тем лучше. Шутки шутками, а от всей этой игры я устал как собака. Легче десять раз допросить Черняева, чем профлиртовать один вечер с Анной Казимировной. Вы что? Чего смеетесь? Глава 20 На протяжении всех последующих дней «роман» с Войцеховской отнимал у Андрея массу времени: то Андрей сидел на ее уроках, то провожал из школы домой, часами гуляя с ней по улицам Крайска, то коротал вечера в уютной, со вкусом обставленной комнате Анны Казимировны, куда, в конце концов, был допущен.Шел день за днем. Срок, назначенный полковником Скворецким для пребывания «инспектора» в «командировке», близился к концу. Миронов и сам сознавал, что вот-вот и ему пора будет «уезжать» из Крайска, распрощаться с ролью «инспектора». Сознавал, а… «уезжать», кончать игру с Войцеховской не хотелось! Не потому, конечно, что он втянулся в эту игру, не прочь был продлить «роман» подольше. Отнюдь нет. В глубине души Андрей проклинал и Войцеховскую, и ее явную благосклонность к нему, которая день ото дня становилась все очевиднее, все откровеннее. Что толку от этой благосклонности, когда он ровно ни в чем не преуспел для достижения той цели, ради которой встретился с Войцеховской, не нашел никаких путей подхода? В самом деле, как мог он выйти из игры, когда, потратив столько времени и нервов, столько сил, почти ничего не узнал о Войцеховской. Вернее, кое-что узнал, но все это было не то. Да, он получил некоторое представление о ее характере, вкусах, привычках, интересах. Он понял, что она очень горда, безусловно развращена, а если кого по-настоящему и любит, так скорее всего самое себя. Он, пожалуй, с уверенностью мог сказать, что к своей профессии педагога она совершенно равнодушна, а учительский коллектив, равно как и учеников, ни во что не ставит.Это было кое-что — и ничего. Кое-что, ибо давало основания для общей характеристики Войцеховской: по меньшей мере, обывательница и, судя по всему, человек озлобленный. Но ведь озлобление могло являться следствием того оскорбления, той обиды, которую нанес ей так называемый муж — полковник Васюков.Да и не в этом дело: ну, допустим, озлоблена. Даже и не из-за Васюкова. А что из того? От озлобленности, презрения к коллективу, злой иронии по поводу различных неполадок в нашем быту до связи со шпионами очень и очень далеко.Факты, нужны были факты. Конкретные, весомые факты. Однако и тени какого-нибудь фактика, который приблизил бы его хоть на шаг к разгадке странной и таинственной истории с объявлением, с водосточной трубой, с саквояжем в аэропорту, Миронов не добыл. А Черняев? Знала ли его Войцеховская? Была ли между ними связь? И тут ровно ничего выяснить не удалось. Ни словом, ни намеком этой стороны своей жизни Войцеховская не касалась. Андрей же не мог прямо спрашивать — ничего, кроме провала, это бы не дало.Одним словом, если в жизни Войцеховской и была какая-нибудь тайна, то Миронову нисколько не удалось хоть чуточку поднять над ней завесу.Правда, беря на себя принятую им роль, идя на «роман» с Войцеховской, Андрей и не рассчитывал так вот, сразу, собственными силами выявить какие-то значительные факты, разобраться до конца во всем. Нет, личное знакомство с Войцеховской преследовало иную цель: найти пути подхода к ней. А чем он мог тут похвастать? В самом деле, что он узнал, что нашел? Вот, завтра-послезавтра «командировка» кончится, Миронов «уедет», и Войцеховская опять останется одна, вне поля зрения. «Что же делать? — думал Андрей. — Как быть?» Думал и ничего не находил. Не мог дать совета и Скворецкий.Сидя как-то вдвоем с полковником и анализируя шаг за шагом события последних дней, Миронов вдруг поймал себя на такой мысли: а ведь в поведении Анны Казимировны есть одна странность, пусть малюсенькая, но странность. Охотно проводя с «инспектором» чуть не целые дни, приглашая его к себе на квартиру, откровенно пытаясь его соблазнить, она неизменно отклоняла все его предложения провести хоть один вечер в ресторане, В чем была тут загвоздка?Миронов поделился своими наблюдениями с полковником. Скворецкий задумался.— А знаешь, — решил Кирилл Петрович, — попытайся все-таки добиться своего, залучить Войцеховскую в ресторан. Веди себя понастойчивее. Так, мол, и так, скоро уезжаю, проведем весело хоть один вечерок, ну и всякое там такое. Одним словом, не отступай, пока своего не добьешься. Вдруг в ресторане и выскочит какая-нибудь зацепка? Неспроста милейшая Анна Казимировна так упорно отказывается. Может, за этим что и кроется, кто знает?— Попытаюсь, — нехотя сказал Андрей, не очень-то веривший в возможность возникновения «зацепки» в ресторане. Впрочем, он и сам был не прочь выяснить, почему Войцеховская так боится ресторана.Миронов спросил, нет ли каких новостей от Луганова. Василий Николаевич вылетел в Алма-Ату несколько дней назад и по прибытии на место подтвердил, что Георгий Николаевич Корнильев действительно живет с семьей в Алма-Ате, работает в геологическом отделении Казахской Академии наук. Данные КГБ Казахстана были правильными. Считается Корнильев одним из ведущих геологов. Вот и все, что было известно Миронову о результатах поездки Луганова.Как прошла встреча с Корнильевым, смог ли тот сообщить что-либо новое, заслуживающее внимания, Андрей пока еще не знал.— Какие новости? — спросил Скворецкий. — Новости есть, только интересного мало. Там, в Алма-Ате, пока ничего не получилось. Звонил мне Василий Николаевич. Зря, выходит, посылали мы его в Алма-Ату, поторопились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115