– Ясно, – вздохнул Малявкин и вдруг просиял. – Знаете что?.. А вы спросите Еву Евгеньевну. Ее саму. Чего проще!
– Да уж конечно, – улыбнулся Кирилл Петрович. – Мудрое предложение. Проще простого… Может, со временем мы и воспользуемся вашим советом. А пока… Пока продолжайте ваши показания. Итак, что делали вы с Гитаевым, обосновавшись в Москве, в семье Варламовых? Какие задания германской разведки выполняли?
Малявкин замялся:
– Что вам сказать? Вы не подумайте, что я пытаюсь оправдаться – мое дело конченое, я это понимаю, – но я ничего толком не знаю. Всё – задания, их выполнение – было у «Музыканта». Я был при нем простым исполнителем. Ввел его, как было приказано, в семью Варламовых. Еще я отвечал за рацию. И все.
– Рация? – быстро спросил Скворецкий. – Где, кстати, она? Все там, под Подольском?
– Нет, зачем же. Мы ее забрали. Недели две прошло, как устроились, и забрали.
– Куда? К Варламовым? – поинтересовался Горюнов.
– К Варламовым? – Малявкин даже удивился. – Что вы! Разве можно. Нет. Мы ее опять закопали, только в другом месте. Невдалеке от Москвы. Гитаев нашел небольшой пустынный лесок возле одного из подмосковных совхозов, километрах этак в восьми – десяти от города, по Серпуховскому шоссе. Там автобус ходит, а от автобуса пешком минут сорок – час, не больше. И в лесу пусто, ни души. Вот там мы и припрятали рацию.
– Как же вы ее туда перебросили из-под Подольска?
– А это Гитаев устроил. Достал где-то машину. Он это умеет. Мастак!
– После приземления вы еще работали на рации, передавали что-либо немцам?
– А как же? Дважды. Первый раз, когда перевозили рацию. Тогда я передал – шифром, конечно, – что все идет хорошо: устроились у Варламовых, приступаем к выполнению дальнейших задач. Передача была закодирована.
– Шифр и код были у вас или у Гитаева?
– Сначала у него, а потом он передал мне: «Сам, говорит, кодируй. Не хочу возиться».
– Так. А второй раз?
– Второй раз не так давно. Недели полторы-две назад. Шифровка была совсем короткая. В ней «Музыкант» сообщал, что у дантиста уже был и контакт установлен. Одним словом, порядок.
– У какого еще дантиста? Какой контакт? – удивился Горюнов.
– Как – какой? Разве я про дантиста ничего не говорил? Неужели забыл? Виноват…
– Минуточку… – перебил майор. – К дантисту мы сейчас перейдем. Сначала попрошу ответить на такой вопрос: рация сейчас где? Там же, в лесу?
– Должна быть там, на месте.
– Найти ее сможете?
– Конечно.
– И еще вопрос. Было оговорено что-нибудь специально, кроме шифра и кода, что давало бы немцам уверенность, что на рации работаете именно вы, «Быстрый», а не кто-либо другой?
– Конечно. При окончании каждой передачи я должен отстукать дважды литеры «Г, М». Ну, кроме того, они, тамошние радисты, мой почерк изучили, знают, как я работаю на ключе. Если бы кто стал вместо меня работать – моментально разгадают.
– А если так, если ваш почерк изучен, зачем «Г, М»? С какой целью? Дублирование?
– И дублирование тоже, но не это главное. Литеры для чего? Если мне, например, пришлось бы не по своей воле работать…
– Как это – не по своей воле? – Скворецкий сделал вид, что не понял Малявкина. Тот посмотрел на майора с недоумением.
– Как не по своей воле? Да очень просто: попадусь, скажем, и чекисты заставят меня работать. Тогда я весь текст передам, шифрованный, кодированный, а «Г, М» не отстучу. Значит, провалился. Сцапан.
– Но вот вы попались, вас «сцапали», как вы изволили выразиться, и что же? Вы сами нам все выложили. К чему же ваши «Г, М»?
– Да, попался, – как-то неожиданно твердо сказал Малявкин, глядя Кириллу Петровичу прямо в глаза, и даже выпрямился. – Попался. А врать больше не буду. Хватит!.. К тому же… – он замялся, – к тому… На рации мне все одно больше не работать. Ну и слава богу! – Он махнул рукой и сразу сник.
Кирилл Петрович незаметно переглянулся с Виктором и сказал:
– Боюсь, пророк из вас плохой. Может статься, что к рации и вашим «Г, М» мы еще вернемся, и даже довольно скоро, а теперь расскажите о дантисте.
Глава 12
Ната долго не могла прийти в себя после посещения Раисы Максимовны Зайцевой. Не то чтобы само это посещение уж слишком потрясло ее, но так много на нее за последние дни свалилось всякого, а тут еще эта встреча с Раечкой. И – собственная роль… Трудно было Нате: одна, совсем одна, никому не нужна, всеми – родными, близкими – брошена. Была школа, были друзья, подруги, но всех разметала война, эвакуация. Комсомол… Да, конечно, Ната ни на минуту не переставала чувствовать себя комсомолкой.
Еще там, в Уфе, окончив десятый класс (хоть это удалось!), Ната хотела пойти на завод, так тетка не пустила. Всей душой Ната стремилась на фронт – бойцом, медсестрой, все равно, – и опять не разрешила тетка. Вечно она вмешивалась в ее жизнь, вечно не давала самостоятельно шага ступить…
И что она за человек? Сколько лет Ната провела в семье Варламовых, а не может понять Еву Евгеньевну. Ради чего она живет, к чему стремится? Вот теперь эта история с Гитаевым. Что у Евы Евгеньевны с Гитаевым был роман, в этом Ната не сомневалась. Но ограничилось ли все романом? Ведь неспроста сбежала Ева Евгеньевна, бросив все. И кто такой Гитаев? Дезертир? Шпион? И Малявкин, Боря Малявкин? Боже, до чего все запуталось…
А дядя? И его запутали? Нет, если уж и дядя… Не может этого быть. Но почему он послушался Еву Евгеньевну, почему бежал? Почему?
Нате вдруг страшно захотелось, чтобы сейчас, сию минуту, здесь, в этой комнате, очутился Кирилл Петрович, майор Скворецкий. Этот человек вызывал у нее безграничное доверие. И, конечно, Кирилл Петрович ее поймет, даст нужный совет, скажет, что ей делать дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105