Он тоже был счастлив, открывая перед ней мир. Это было, как сказочный сон, их общий сон, разве не так?— Я думал, тебе хотелось попутешествовать вместе со мной по свету.— Да, хотелось. Но нельзя же все увидеть за одну неделю. У меня все смешалось и перепуталось — экзотические порты, роскошные приемы, живописные закаты.Джек не верил своим ушам! В Лиссабоне у нее было совсем другое настроение. Он никогда не забудет ночь отплытия. В минуты близости ему казалось, что они совершали полет на Луну и обратно. А теперь было очевидно, что они настроены на совершенно разные волны. У Джека было такое чувство, будто его вывернули наизнанку, будто Джоан выхватила оружие и выстрелила в него. Уж лучше бы она его действительно застрелила— больнее не будет. Ему хотелось встряхнуть ее, привести в чувство. Почему она больше не чувствует себя счастливой, как это бывало прежде? Он знал это наверняка, потому что она не раз говорила об этом. Что же случилось, почему она так переменилась?Джек стал копаться в памяти, стараясь припомнить хоть один эпизод, который приоткрыл бы завесу. Они ели дары моря в местных прибрежных кафе и бродили, взбираясь и петляя по крутым, уходящим вверх улочкам, таким узким, что по ним не могла проехать машина. Они танцевали на площади около дворца Белем, где сочеталась браком юная пара. Джоан была очень красива в тот день. Он купил ей белую кружевную мантилью. Помнится, он даже сказал, что мантилья напоминает свадебную фату. Он вспомнил, что, посмотрев на Джоан, был поражен ее печальным взглядом.Да! Именно тогда! Она не была счастлива в Лиссабоне, она была грустна. Он не донимал ее расспросами, а сама она ничего не говорила. Теперь, размышляя обо всем пережитом, он понял, что Джоан изменилась после отплытия из Португалии.В разговорах Джоан никогда не касалась многих тем, в частности никогда не говорила о браке. Он тоже хранил молчание, хотя на этот счет у него были свои соображения. В прошлом, когда у него появлялись серьезные намерения относительно какой-либо девушки, она или удирала от него в горы, или начинала перевоспитывать его. Ему не хотелось пережить то же самое с Джоан — пусть их роман длится вечно. Не к чему спешить и принимать какие-либо решения. Они прекрасно проводили время — так ему казалось, во всяком случае, и она с удовольствием принимала его правила игры. Если он хотел поднять якорь, она не возражала, никогда не спорила, и он думал, что так и надо. Он был уверен, что все делал ради ее удовольствия.Сегодня, когда Джоан рассказывала о сцене свадьбы в романе, она впервые произнесла это слово в его присутствии. Он был страшно растерян, когда отвечал ей. В тот момент он почувствовал себя загнанным в ловушку и испугался: отвечал, как бы защищаясь. И теперь, когда он смотрел на нее, слушал, то чувствовал, как вокруг него опять вырастает защитная броня. Черт! Она не на шутку перепугала его.— Да, тяжелая работа, — ответил он, стараясь скрыть неуверенность в голосе.— Джек, это.., это и много, и мало. Это… Она не верила своим собственным словам, своим чувствам. Произошло что-то непоправимое, чего она не понимала. Ей не хватало чего-то, что она не могла получить. Ей нужен был четкий курс, направление. Она была не в состоянии и дальше бесцельно плавать, заходя то в один порт, то в другой, не имея даже таможенного пропуска, в котором фиксируется время и маршрут.Джоан сама не верила своим словам о том, что по горло сыта этой экзотикой. Она собрала достаточно материала для новых сюжетов, которых хватило бы на три жизни, но теперь ощущала потребность исследовать мир на бумаге, а не сидя на носу яхты. Разве не в этом смысл жизни: совершенствование через самовыражение? Ее таланту нужен выход, и она чувствовала определенные обязательства перед читателями.— Мало?В полной тишине слова Джека прозвучали резко. О чем она говорит? Почему быть с ним — мало для нее? Может быть, все это время он жил с сумасшедшей? Ради нее он был готов на все. Из-за нее он чуть жизни не лишился в Колумбии. Они плыли туда, куда она хотела. Может быть, все писатели такие сумасшедшие? Возможно, она желала того, чего вообще не существовало.Джоан отвернулась от него. Он знал, что это — дурной знак. Так больше не могло продолжаться, он должен был положить этому конец, должен был сделать все, чтобы вернуть ее. Но как?— Это.., это… — бормотала она, чувствуя, что вот-вот расплачется. Как ему объяснить все так, чтобы он не почувствовал себя виноватым? Ведь проблема была не в Джеке, а в ней самой. Это она переживала творческий кризис, а не он, черт возьми! Джоан совершенно запуталась. Она дрожала и еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.— Что это? — решительно спросил Джек уже на повышенных тонах от одолевавших его страхов. — Разве ты не этого хотела?Джек шагнул в сторону, чтобы видеть ее лицо. Он показал на залив, «Анджелину» и, наконец, на себя. Неужели она может отказаться от всего этого?— Ты получила, что хотела, а теперь отказываешься от того, что имеешь?Он запнулся — не слишком ли он давит на нее? Может быть, нужны другие слова? Он всегда спотыкался в подобных ситуациях, пытаясь подавить гнев, вместо того, чтобы дать ему выход. Но ему необходимо было знать, любит ли она его.— Работа — вот что для меня главное. Я должна писать серьезные вещи вместо… Я хочу сказать: сколько женщина может писать приключенческие и любовные романы? — Джоан понимала, что жизнь, населенная выдуманными персонажами, больше не удовлетворяла ее. Она хотела писать о реальных людях, реальных героях.Она облокотилась на ограждение и посмотрела вниз, на то место, куда бросила свою машинку. Может быть, ей вообще не стоит больше писать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74