Незнакомец прищурился, что-то обдумывая. Правая рука его потянулась к карману…
Пархомов с глуповатой беззаботностью на лице несколько секунд выжидал, размышляя: «Хочет выхватить пистолет и ударить меня по голове. Убить без шума. Но побаивается сопротивления и неудачи…»
Не желая дальше искушать судьбу, Пархомов нерешительно сказал:
— Конечно, две буханки — это здорово! Но как тебе верить? Что за «рука» у тебя в ревире?…
Незнакомец оставил карман в покое и оживился.
— Там меня сам начальник знает. Вот и сегодня он дал мне освобождение от работы на два дня. И тебе могу то же устроить.
— Выдумываешь ты все… — недоверчиво протянул Пархомов. — Кто ты такой, чтобы сам начальник с тобой дела имел? Ты просто враль!… Я мог бы и к воротам снести свою находку, да боюсь, — свои увидят…
— Мне передашь! — заволновался незнакомец. — И две буханки ты получишь! Я — надежный! Я тебе это покажу… так и быть. Вместе станем действовать… — Он вытащил из внутреннего нагрудного кармана голубую картонку с крупным немецким словом «пропуск» и лиловой печатью. — Видишь? По этой карточке я могу даже ночью выйти за ворота… Понял?…
— Ну, это уже другое дело, — сразу сдался Пархомов. — И коли так, могу тебе продать еще что-то поинтереснее… Случайно наткнулся на тайник. Оттуда и перепрятал… Но за такое и пяти буханок будет мало… Придется тебе добывать для меня и еще кое-что… Да, да… Килограмм сала… сахара десять кусков… больших… и… две банки консервов… Нет, три… мясных…
— Что же это такое? — еще более заволновался шпик. — Оружие?
— Увидишь. Пошли.
— Куда?
— За восьмой барак. Там у меня свой тайник.
Без дальнейших разговоров они быстро прошли в дальний угол лагеря и углубились в узкое пространство между восьмым бараком и скалой.
— Больно нехорошее тут место, — сказал шпик, встревоженно осматриваясь.
— Зато — надежное, — постарался успокоить его Пархомов. Не затягивая дело дальше, он на ходу нагнулся и подхватил в руку увесистый острый камень.
— Ты что? — испугался вдруг шпик, засовывая руку в карман.
— Не двигайся, подлюга! — Пархомов рывком прижал его к скале, не давая выхватить пистолет. — Предатель! Продажная тварь!
На секунду их взгляды встретились. Злоба и страх — в одном; неукротимая ненависть и ярость — в другом.
В отчаянном усилии шпику удалось вырвать руку с пистолетом. Но воспользоваться оружием он не успел. Пархомов нанес ему страшный удар камнем в висок. Не издав ни звука, шпик ничком рухнул на камни…
Около минуты Пархомов стоял над ним, тяжело дыша. Затем поднял выпавший пистолет, сунул его в свой карман и бросился вон.
Он так торопился, что вошел в конторку старосты с тяжелым дыханием.
— А где… товарищ Смуров? — спросил он, отдуваясь, сидевшего за столом Матвеева.
— Смурова только что увели гестаповцы, — холодно ответил Матвеев. — Из-за твоей анархичности…
Пархомов ухватился за голову, точно от удара.
— А что у тебя стряслось? — спросил Матвеев. — Почему ты такой?…
— Я убил предателя, — поднял голову Пархомов. — Гестаповского шпика… Но к чему это теперь?…
— Где? Когда?
— Только что. За восьмым бараком.
— Рассказывай быстрее, как это случилось! — приказал Матвеев. — Не поторопился ли ты опять?…
— Нет. Это настоящий предатель, — выдавил Пархомов, больно переживая недоверие Матвеева.
Выслушав сбивчивый рассказ расстроенного Пархомова, Матвеев встал.
— Идем туда!
Быстро прошли на место происшествия. Матвеев перевернул убитого на спину.
— Знакомое лицо. Мы к нему уже присматривались… Проверим, что при нем есть…
Он тщательно обыскал убитого и стал просматривать обнаруженные документы и записки.
— Нет, ты не ошибся, Пархомов, — сказал Матвеев потеплевшим голосом. — Эту гадюку ты убил очень вовремя. В самую точку… Придется тебя, видимо, не только судить, но и благодарить. Но это потом, если все обойдется благополучно и мы не попадем из-за тебя на виселицу… Так… А где листовка, которою ты его приманил?
— Вот…
Матвеев прочел и, раздумывая, сказал:
— Что писал ее ты — знаю. А кто сочинял? Смуров?
— Да. Продиктовал мне.
— Сразу видна его голова…
Закончив просмотр документов и записок предателя, Матвеев часть из них положил в свой карман, а остальные аккуратно рассовал обратно по карманам убитого.
— Где пистолет, о котором ты говорил?
— Со мной.
— Засунь ему обратно в тот же карман.
— Да ты что, товарищ Матвеев! — возмутился Пархомов. — Нам так нужно оружие… — Но осекся под строгим взглядом Матвеева и уже молча выполнил его приказание.
— Поправь, чтобы не было заметно, что вытаскивали…
С чувством омерзения к убитому, Пархомов выполнил и это.
— Так… Теперь ты останься здесь, — распорядился Матвеев. — И жди товарищей, которых я сейчас пришлю. Поможешь им снести его, куда надо…
2
Реттгер с кислой гримасой взглянул на стоявшего между конвоирами у стола Смурова и повернулся к Хенке.
— Ну, что там произошло? Докладывайте.
— Беспорядки, господин штандартенфюрер…
— Конкретнее! Убили кого?
— Нет, господин штандартенфюрер. Толпились у бараков, были возбуждены…
— Не хотели работать, что ли?
— Тоже нет, господин штандартенфюрер, работали нормально…
— Так в чем же дело? — нахмурился Реттгер, теряя терпение. — Что вы не можете доложить внятно? Язык, что ли, проглотили?
— Читали листовки, господин штандартенфюрер! — сообщил наконец Хейке, предвидя неприятности.
— Какие листовки? — насторожился Реттгер.
— Были расклеены у бараков, на досках объявлений, господин штандартенфюрер. Славяне читали. Восторгались победами русских…
— Победами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92