Он отпрянул назад, хватаясь за автомат, но на обеих его руках повисли двое. Автомат с него сорвали.
Здоровый, как бык, откормленный эсэсовец рванул руки. Казалось, что истощенные, измученные люди должны были бы сразу же оторваться. Но накопившаяся ненависть утроила их силы, и они впились в руки врага, как клещами…
— Этого надо взять живым! — крикнул, задыхаясь, Марченко. — Он главный палач Матвеева.
Люди сплелись в клубок. Позади, где эсэсовец оставил автоматчиков, он тоже услышал борьбу, глухие удары, затем треснули выстрелы. Наливаясь злобой, эсэсовец с силой ударил коленом в живот наседавшего на него Марченко. Тот застонал, надломился, но не оставил руку врага, впился в нее зубами.
Эсэсовец получил новый удар в лицо. Огромным усилием он вырвал другую руку, дотянулся до кобуры, вытащил пистолет, но выстрелить не успел. Кто-то ударил его прикладом в лоб, и он рухнул как подкошенный.
В эти несколько секунд палубы судов и причал наполнились треском выстрелов, шумом рукопашной борьбы и разноголосыми — русскими и немецкими — выкриками. В течение короткого времени суда и пристань оказались в руках восставших, неотвратимых в своем натиске…
Радиорубки обоих кораблей были захвачены в первые же минуты. На «Берлине» группа бойцов под командой старшины Алексея Самохина вломилась в радиорубку, вооруженная пистолетами и гранатами.
— Хенде хох! — скомандовал Алексей.
При виде гранаты на лице радиста, сидевшего с наушниками на голове, отразился ужас, и он свалился на пол. Наушники с треском свалились с головы, гулко ударились о металлическую дверцу шкафа. Радист, ожидая взрыва, крепко закрыл глаза и перекатился в угол.
— Вылезай, вылезай! — крикнул Алексей по-немецки, направляя на радиста пистолет.
Радист открыл глаза, шатаясь, встал и поднял руки.
Был он в форме гражданского связиста.
Алексей быстро обыскал его.
— Где оружие?
— Мне оружие не положено. — Радист трясся, как в лихорадке.
— Показывай свое хозяйство! — приказал Самохин. — А ты, Петр, осматривай аппаратуру.
Дрожащими руками радист открывал ящики, шкаф, показывал Петру Лемешко, где что находится.
— Все показал?
— Все.
— Ну, теперь пошли!
— Куда? — Челюсти радиста мелко дрожали. — Вы хотите меня расстрелять? Но я не воевал, я только хотел здесь получше заработать.
— Чего ты трясешься, как овечий хвост! — презрительно сказал Самохин. — Мы таких не трогаем, мы же не эсэсовцы, мы — советские люди!
Радиста увели в трюм, где собирали всех пленных.
В капитанской каюте на «Одере» забаррикадировалась группа эсэсовцев, отстреливаясь из автоматов и пистолетов. Бойцы отряда Анисимова выломали дверь, и эсэсовцы были перебиты. Понесли потери и нападавшие.
Бои шли не только на судах, но и на территории гавани. Действия восставших были решительными. И, пока подавлялись очаги сопротивления, часть отряда Анисимова по заранее намеченному плану отрезала пути из гавани в глубь острова.
Немногочисленные команды судов, не оказавшие сопротивления, были изолированы в трюмах, как пленные.
Пьяные в стельку капитаны не обратили внимания на стрельбу и шум, возникшие на судах. Не заметили они также, как в каюту вошли двое оборванных людей с автоматами в руках. Один из вошедших — поляк Казимир Шиманский — негромко по-немецки сказал:
— Прошу, господа капитаны, поднять руки и сказать, где ваше оружие.
Штольц начал протирать глаза.
— Лутц, — обратился он к коллеге. — Ты не спишь? Мне что-то мерещится…
Сразу протрезвевший и побледневший Лутц пытался поднять руки, но они его не слушались. Он со своей стороны попросил Штольца:
— Густав, помоги мне поднять руки, а то… эти… меня прихлопнут.
— Ну! Скоро вы очухаетесь?! — прикрикнул Шиманский. — Где ваше оружие?
Штольц молча показал на письменный стол. Шиманский прошел туда и из ящика вытащил пистолет.
— Другое оружие есть? — обратился он к Штольцу.
Штольц окончательно протрезвел.
— А ты кто такой?! — закричал он вдруг и, дотянувшись до кнопки, нажал ее, наваливаясь всем телом.
Шиманский ядовито улыбнулся.
— Жми, жми сильнее. А ну, руки вверх! — крикнул он, направляя автомат на Штольца. — Пображничали на наших муках — и хватит!
Побелевший Штольц отшатнулся от кнопки и поднял руки. Низко сидевший в кресле Лутц уже держал руки поднятыми, положив их на горлышки высоких бутылок, стоявших на столе.
Шиманский обыскал капитанов, извлек из их карманов пухлые бумажники, записные книжки, портсигары, ключи и всякую мелочь. Он сложил все это в большую коробку из-под сигар и скомандовал:
— Встать! Пошли в штаб!
В штабе было немноголюдно. Все повстанцы — в прошлом военные — докладывали своим командирам по-военному кратко и указания командиров выполняли как военные приказы на фронте.
А в штабе продолжалась напряженная работа.
Бывший французский лейтенант Блюм и бывший английский майор Джексон организовали «западников» в отряды, которые тут же вооружались доставленным в гавань оружием и поступали под объединенное командование.
В гавань, где обосновался штаб, на машине приехал Смуров. Цабеленко с командирами отрядов по карте острова уточнял операции. А Шерстнев уже организовал работу по очистке судов от ненужных грузов, по созданию запасов продовольствия и воды и по подготовке судовых помещений для приема людей. Из доставленных на остров досок плотники уже строили в трюмах нары.
2
Важные события произошли за это время и в Центре…
Штандартенфюрер Реттгер вернулся из госпиталя темнее ночи, врач сообщил, что у капитана Рейнера проломлен череп и положение его безнадежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92